Осень жизни. Светлана Бережная
ещё через какое-то время он объявил, что хочет лучше узнать её.
– А не ты ли, – лукаво посмотрев на Николая, спросила Люба, – буквально позавчера говорил, что для тебя любой человек представляет собой открытую книгу? И что тебе ничего не стоит по лицу считывать его мысли, его прошлое и ближайшее будущее?
– Так вот ты как, оказывается, слушаешь меня! – с обидой в голосе сказал он. – Я с тобой, понимаешь ли, общаюсь, что-то рассказываю, а ты тем временем о работе думаешь. А ведь я рассказывал тебе о древней науке нинсо и говорил, что читать человеческие лица как открытую книгу могут те, кто знаком с этой наукой. Но ты почему-то решила, что я вёл речь о себе. Увы, я только учусь этому.
– Ты тоже плохо слушаешь меня, – рассмеялась Люба. – Помнишь, мы смотрели фильм «Джеки Браун»?
– И что?
– Я тогда упомянула слова Квентина Тарантино о том, что всё, что случается с ним, так или иначе проникает в его фильмы. И что подобное я замечаю за собой. Так что если бы ты хотел получше узнать меня, ты бы смотрел все мои передачи.
А взглянув на Николая, рассмеялась: он был похож на провинившегося мальчишку.
– Мне, правда, стыдно, но я не помню этих твоих слов. Наверное, тоже думал о своём. Но передачи твои смотрю и, поверь, вижу и чувствую силу твоего таланта. Но в жизни мы ведь все равно другие.
– Жаль, что ты сомневаешься во мне, и это при том, что знаешь меня уже не первый день. Тогда отвечу тебе так. Журналист – это не просто профессия, это образ жизни. Я и в повседневности должна иметь то же мнение, ту же позицию и то же поведение, что и на экране, потому что среди телезрителей находятся не только не знакомые мне люди, но и те, кто знает меня достаточно хорошо вне работы.
– Стало быть, широкая популярность, как я понимаю, таит в себе большую опасность?
– Опасность только для тех, кто ведёт двойную жизнь: на работе он один, а дома другой.
– А ещё, извини меня за безграмотность, поясни, кто такой Квентин Тарантино?
– Кинорежиссёр, сценарист, продюсер и актёр. Впрочем, зря извиняешься. Не такой уж ты и безграмотный, если знаешь Чиаки Фукуду, Вима Хофа, Кацудзо Ниши, Йосиро Цуцуми и других, чьи имена я впервые услышала от тебя. Вот видишь, я запомнила, хотя ты считаешь, что я невнимательно тебя слушаю. Кстати, ты обещал мне рассказать о каждом из них.
– Если обещал и тебе это интересно, значит, расскажу.
– Так, может быть, прямо сейчас и начнём? Ну, например, с голландца Вима Хофа?
– О! Это удивительнейший человек! Он продемонстрировал всему миру свою физическую устойчивость к экстремальным температурам. Знаешь ли ты людей, кто мог бы, как он, медитировать, сидя на снегу, проплыть шестьдесят метров под водой покрытого льдом озера, взойти в одних трусах на снежный пик Монблан и Килиманджаро? И при этом Вим Хоф убеждён, что каждый благодаря особому методу дыхания и закаливания может сделать невозможное: преодолеть болезни, улучшить своё психическое здоровье, повысить физическую работоспособность.
– Он