Простые люди, непростые судьбы. Олег Юрьевич Полетаев
об руку, заставляя их гладить по аппетитные задам.
Утром удалось что‑то поесть, безо всякого аппетита, просто надо было чем‑то съедобным заморить голод. Невероятная сухость во рту и встроенный катетер сильно мешали глотать.
Дедка на утро перевели в другую палату, чем значительно облегчили нам пребывание в реанимации. Рядом со мной лежал молодой парень, которому регулярно делали инъекции, повышающие уровень сахара в крови. Днём его тоже перевели в профильное лечебное учреждение, ч остался один в палате.
Но пустовать палатам в реанимации не позволяли с периодичностью в час в палату приводили женщин из общего отделения, которые ложились под капельницу.
День прошел незаметно, ч хорошим самочувствием время пролетало незаметно. Я с аппетитом съел и обед и ужин. Сидя на кровати с поднятым изголовьем, есть все‑равно было неудобно. Питался сидя на кровати поставив ноги на пол, а тарелку на тумбочку, этот прием пищи выглядел довольно привычно, если не учитывать тот момент, что сидел я абсолютно голый.
Ближе к вечеру начало ухудшаться зрение, из‑за плохих сосудов приходилось принимать лекарство для поддержания хорошего зрения. Этот препарат с самого начала моего пребывания в реанимации забрала у меня докторша, не понимая, что делает. На небольшую просьбу по УЗИ ответила резко и хамовато, после чего общаться с ней было уже неприятно. Она также неровно дышала к мужскому члену, откидывала одеяло, разглядывала и трогала член, что несколько раздражало. Так вот, после ужина я попросил вернуть мне изъятые таблетки, на что дежурный врач отреагировал негативно.
– Пока вы в реанимации, будете принимать только предписанные лекарства – и он не понимал, что делает.
Я потребовал принести документ об отказе от госпитализации, подписав который беру на себя всю ответственность в случае неблагоприятного исхода. Врач пошел мне навстречу, после подписания документа он сразу перевел меня в общее отделение, правда, мою одежду мне так и не принесли, привезли в общую палату в одной простыне, одежду, включая верхнюю одежду и обувь пообещали принести утром. Через десять минут прибежала медсестричка, со словами: «Где мой любимый мужчина» – она вручила мне долгожданные таблетки, после чего со счастливой улыбкой удалилась. Принятое лекарство моментально подействовало. Многочисленные покалывания в зоне сетчатки свидетельствовали о том, что зрение возвращается к нормальной жизни, глаза, наполнившиеся слезами, внесли окончательное успокоение, жизнь продолжается, пусть и ненадолго.
Палата в общем отделении оказалась привилегированная, двухместная, совмещённый санузел располагался в палате, в отдельном отсеке, что очень упрощало жизнь при установке капельницы. Сосед по палате был мужчина 60 лет, у которого низкое давление давно стало нормой жизни. Что‑то подобное ожидало и меня в ближайшем будущем, доживать до этого состояния явно не хотелось. Сосед оказался гостеприимным, при моем появлении сразу угостил меня горячим