Тайны и Природа Поэзии. Надежда Крюкова
словом, я выглядела в то утро так, как выглядела не так давно в Лондоне, направляясь на очередной светский приём.
По привычке, выработавшейся с раннего детства, едва переступив порог своего дома, обращала глаза к небу: с тем, чтобы запечатлеть в подсознании состояние небесного свода на тот момент! Осознание того, что небеса с раннего возраста заменяли мне средства массовой информации, пришло ко мне несколько десятилетий спустя, в начале 90-х годов. Это означает, что я с детских лет доверяла больше душе, чем глазам.
Точно так же я поступила и в то утро: как только переступила порог Посольского дома, в котором нас троих поселили на первых порах, до снятия квартиры или коттеджа под корпункт газеты, я подняла голову вверх и увидела, что небосвод был покрыт лёгкой полупрозрачной дымкой, напоминавшей тончайшей работы кружевную ткань. Поскольку я втайне надеялась и ждала, что в этот знаменательный для меня день будет светить ласковое солнышко, его отсутствие в небе сразу омрачило душу. Солнце с детских лет играло в моей жизни некую таинственную, на протяжении многих и многих лет не до конца понятную мне, но очень важную роль. Это подтвердил и дальнейший ход стремительно развивающихся после приезда в Осло событий.
До причала, где мы должны были сесть на паром, было с полчаса ходьбы. Но вот и он. Поскольку паром уже стоял, готовый к отплытию, мы купили билеты, взошли на палубу, прошли из начала в конец его довольно длинный салон и вышли на открытую корму: она была пустой.
Мы с облегчением вздохнули и поспешили занять три места справа от входа: дорога от Посольского дома до набережной была нам незнакомой, и мы изрядно устали. Когда пассажиры заполнили салон и корму, паром, плавно качнувшись, бесшумно отошёл от набережной и, развернувшись, взял курс на Бюгдой. Солнышка всё ещё не было, отчего все пассажиры, в том числе и мы втроём, сидели с грустно-печальными лицами. На дугообразной корме, помимо нас троих, разместилось с десятка два норвежцев разных возрастов: от мальчика шести или семи лет, сидящего на коленях отца прямо напротив меня, и до пожилой пары в самом углу справа от нас: обоим было под девяносто! – норвежцы наиболее стойкие долгожители в Европе. Этим они обязаны многократно возросшему с начала 1920-х гг. качеству жизни и высочайшего уровня внутренней и внешней культуре, не утраченной за прошедшие десятилетия. И это несмотря на пережитый ими в те годы страшный голод, когда треть населения вымерла, а другая треть эмигрировала в США и другие западные страны.
Но есть, на мой взгляд, ещё один фактор, обеспечивающий норвежцам долгожительство: оно есть результат их неколебимой веры в Бога и особого отношением к природе – как к святыне!
Едва паром отошёл от набережной, я обвела взглядом лица сидевших напротив меня норвежцев: на них было написано терпеливое ожидание встречи с солнышком.
И вдруг все, как один, заулыбались, отчего ещё минуту назад безжизненные человеческие маски мгновенно ожили, наполнились движением