Шепот Лилит. Аглаида Лой
еще и зарабатывать деньги на пропитание, как рабочая лошадь – воистину «мечта мечт»! Так ради чего я должна ограничивать свою свободу?! Ради постоянного мужчины в постели? Или ради его денег, если таковые имеются? А может – из страха остаться одной?.. Вот уж это мне не грозит! Мужчина будет у меня всегда, стоит захотеть. Я же предпочитаю оставаться свободной, как ветер. Любые узы, пусть даже невидимые, вроде замужества – для меня страшные путы, с которыми я тотчас начну бороться, пытаясь высвободиться, разрушая все преграды.
Ощущение безграничной внутренней свободы жило во мне всегда. Не осознавая этого, в юности я пыталась быть как все. Но это оказалось иллюзией. Однажды мое глубинное «я» восстало и смяло, сломало, как тростинку, выработанную социумом стандартную модель поведения молодой девушки, которую я тогда примеряла на себя, – тем самым изменив мою судьбу до неузнаваемости. Особенно ярко моя истинная натура проявилась в тот переломный момент, когда я, наконец, решила стать женщиной. То есть решилась впервые переспать с мужчиной. И решение это было вполне осознанным, рациональным, исключающим влюбленность и тому подобные глупости. Хотя, возможно, рациональным оно представлялось мне тогда, в юности, а на самом деле в нем присутствовало нечто иррациональное, мифологическое, сродни ритуалу дефлорации, производимой в полнолуние с молитвами и песнопениями в каком–нибудь древнем языческом храме среди кипарисов, пальм и олив.
Идея лишиться девственности, насколько можно судить теперь, была весьма спорной и, пожалуй, несколько безумной. Однако… что–то во мне будто настойчиво толкалось изнутри и требовало, чтобы я, наконец, перескочила воображаемый порог собственной непорочности и обрела окончательную свободу. Почему внутренняя свобода напрямую ассоциировалась у меня с отсутствием девственности, до сих пор не понимаю, но тогда я ощущала именно так: покончить с девственностью и обрести раз и навсегда вожделенную свободу.
К тому времени, когда эта мысль окончательно созрела и превратилась в настоящую идею фикс, я училась на втором курсе библиотечного факультета. Факультет был фактически «девчоночий». В нашей группе не присутствовало ни одной особи противоположного пола. В других – просматривалось по одному, от силы по два экземпляра. Однако на историческом и архивном факультетах парни в некоторых группах даже превалировали, и это являлось постоянным и неизбывным раздражителем для наших «библиотекарш». Практически все мои подруги уже обзавелись бой –френдами, некоторые даже успели по несколько раз сменить партнеров, о чем мне, разумеется было известно, однако не вызывало ни малейшего чувства зависти, ибо очень уж эти самые «партнеры» представлялись мне завалящими. Откровенно говоря, исключительное самомнение свойственно мне с самого детства, хотя я старательно это скрываю.
Учитывая наличие у меня однокомнатной хрущёвки, развеселые компании собирались на моей жилплощади довольно часто и мы,