Дневники путешествий. Эмилия Тайсина
и горела абрикосовая, яблочная заря, и вечная страна облаков нежилась в лучах незакатного солнца, которому мы летели прямо навстречу. Темная синева, замена ночи, стояла в иллюминаторе всего часа полтора.
Спать, естественно, не удавалось, тем более что я была стиснута между двух пассажиров (правым был Натан, слава богу). С тех пор и навсегда утвердился этот режим: мы никогда не спали, мы только ели. Это что–то дьявольское! Эффект был для меня, конечно, разрушительный.
Но еда в самолете была легкая, вкусная, Натан – прекрасный собеседник и заботливый спутник, и, когда мы летели над Желтым морем, я почувствовала, наконец, долго ожидаемое счастье.
Небо Кореи – что–то особое; оно не просто сияет глубоким голубым светом, но – как бы издает тончайший аромат цветов, именуемых там «бессмертие» – их много в Сеуле – и еще как бы ласкает кожу нежнейшим атласом, я не знаю, как ему это удается! И оно поёт. Это правда!
В какой–то момент, когда самолет завалился на левое крыло, внизу в страшной океанной ультрамариновой дали я увидела малюсенькую огромную белую баржу, бороздившую, в бисерном кружеве пены, Желтое море окрест Сеула – и завопила от счастья.
Мы быстро приземлились в аэропорту Инчон. Там было странно спокойно и малолюдно; весь бестолковый ажиотаж создали именно мы. Особенно мне понравилась широкая серая лента движущегося тротуара. Хорошо, что год назад такую в Москве мне показывал Зураб.
Получили багаж; потом пошла Лажа № 1. Я никак не могла заставить себя пойти искать банкомат (потому что никто из 200 русских туристов этого не делал), а когда показали – нимало не справилась с ним. Не то что я не понимаю по–английски… но я не понимаю в технике. Совершенно убитая, без единого пенса или вонга, я вместилась в большой расписной автобус вслед за всеми, и после досадливого ожидания кого–то опоздавшего мы, наконец, тронулись в Сеул.
Дорогой я воскресла. По сторонам было все живописно и декоративно, светился жаркий, цветной, влажный день, полный обещаний, успокоительно журчал голосок гида Марины (её корейское имя для наших языков непроизносимо), проносились растения, здания, нетитульные сооружения, вантовые мосты и масса чудесной красоты машин, мотоциклов, мотороллеров, велосипедов разных мастей, но все – корейские.
Показался Сеул; поначалу не то простоватый, не то маловатый… все как у людей, только непривычно чисто (куда Каиру или Афинам!) и всё исписано схематичными яркими иероглифами. Их письмо переделано из китайского, значительно упрощенный вариант. Сей подвиг совершил ради своего народа, его просвещения, самый любимый император Се–Джонг, единственный за тысячи лет носящий титул «Великий».
В центре Сеула нас вытрясли возле exchange. Люди втягивались в банк с тонкими портмоне долларов, а выходили с авоськами вонгов, 1 $ = 1000 won. Купюр старше 10 000 не бывает. Я страдальчески курила с Мишей и Володей, не подавая виду, что мне опять надо искать издевательский банкомат, и только жалуясь на жару и чистоту: окурок девать в Сеуле просто некуда. Суй