Великая Отечественная война – вчера и сегодня. В. В. Василик
предлагать… А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все – да и поделить.
– Так я и думал, – воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, – именно так и полагал.
– Вы и способ знаете? – спросил заинтересованный Борменталь.
– Да какой тут способ, – становясь словоохотливее после водки, объяснил Шариков, – дело не хитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет.
– Ну что ж, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?
– Тридцати девяти человекам, – тотчас ответил Борменталь.
– Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам – 3ину и Дарью Петровну – считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей, потрудитесь внести.
– Хорошенькое дело, – ответил Шариков испугавшись, – это за что такое?
– 3а кран и за кота, – рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.
– Филипп Филиппович, – тревожно воскликнул Борменталь.
– Погодите. За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорван прием. Это нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны… Кто убил кошку у мадам Полласухер?! Кто…
– Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, – подлетел Борменталь.
– Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, а вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать советы космического масштаба и комической же глупости о том, как надо все поделить, и вы в то же время, наглотались зубного порошку!..
– Третьего дня, – подтвердил Борменталь.
– Ну, вот-с, – гремел Филипп Филиппович, – зарубите себе на носу, – кстати, почему вы стерли с него цинковую мазь? – что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социалистического общества. Кстати, какой негодяй снабдил вас этой книжкой?
– Все у вас негодяи, – испуганно ответил Шариков, оглушенный нападением с двух сторон.
– Я догадываюсь, – злобно краснея, воскликнул Филипп Филиппович.
– Ну, что же. Ну, Швондер и дал. Он не негодяй. Чтоб я развивался.
– Я вижу, как вы развились после Каутского, – визгливо и пожелтев, крикнул Филипп Филиппович. Тут он яростно нажал кнопку в стене. – Сегодняшний случай это показывает как нельзя лучше! 3ина!
3ина прибежала бледная.
– 3ина! Там в приемной… Она в приемной?
– В приемной, – покорно ответил Шариков, – зеленая, как купорос.
– 3еленая книжка…
– Ну, сейчас палить! – отчаянно воскликнул Шариков. – Она казенная, из библиотеки!!
– Переписка – называется… как его?.. Энгельса с этим