Император и трубочист. Том 1. Крепостной. Роман Злотников
и вычурными аксессуарами, есть и другие. Неприметные. Сделанные заподлицо со стенами и встроенные в них так, что пока они закрыты – их довольно сложно заметить. Не тайные, нет. Потому что о них прекрасно известно множеству людей. Так как предназначены они для передвижения самого низшего слоя слуг – полотёров, истопников, прачек, сенных девок и так далее. То есть тех, чья бедная заношенная рвань, в которую они одеты, усталые лица и согбенные от тяжёлой работы спины точно будут раздражать взор хозяев дворца и их гостей, а лапти и ветхие опорки – пачкать дорогой паркет. И Данилка, в тельце которого и попал майор в отставке, сызмальства принадлежал к таковым. Причём, вследствие своего сиротства и крайне грязной работы, к их самому низшему слою. Так что, когда он проходил даже этими – узкими и полутёмными – коридорами, его либо сторонились, либо шпыняли. Мол, ты, вонючка, а ну забейся в щель и не отсвечивай, не видишь – я иду! Причём те, кто ему этим пенял, зачастую одеты были куда беднее мальчишки. Да и место в негласной иерархии слуг занимал не шибко выше. Ну а мальчонка что – забивался. Потому что нраву он был тихого и пугливого… Так что все эти скрытые от глаз коридоры, а также их повороты, тупички и узкие сквозные норки к моменту попадания Анисима в это тельце его прежний хозяин изучил, считай, досконально. Ибо для него это было жизненно необходимо… Ну а Анисиму – то есть, теперь уже ему следовало привыкать к новому имени, Данилке – удалось, так сказать, заполучить этот его опыт.
Нет, никакой памяти мальчишки он не получил. Так что даже язык ему пришлось осваивать с ноля. Потому что в этом времени он заметно отличался. Ну и кто он, откуда здесь взялся, чем занимается в этом дворце, каковы его социальные позиции – всё это ему пришлось выяснять самостоятельно. Да что там это – даже собственное имя этого тела он узнал от посторонней худой, но весьма шустрой девчонки, которая подвизалась посудомойкой у «чёрной кухарки». Она приносила ему поесть, когда он лежал пластом в чулане неподалёку от кухни. На полу, на собственном кожушке, который не пропал, похоже, даже не столько потому, что не был никому по размеру – на заплаты пустили бы или зимние портянки, а лишь потому, что он был донельзя изношен. Настолько, что шерсть на нём истёрлась больше чем наполовину. А так бы точно ноги приделали. Как выяснилось – среди дворни это было в порядке вещей… Так вот, никакой сознательной памяти он не получил. А вот мышечную… тут что-то осталось. И когда он, уже после того, как отлежался и немного ожил, начал передвигаться этими тёмными коридорами, у него регулярно начали будто сами собой всплывать желания то нырнуть в какой-то отнорок, то свернуть в тупичок, в котором внезапно оказывалась невысокая, по колено нормальному человеку, и довольно узкая дверка, в которую сам Данилка вполне пролезал. Вот так, постепенно, повинуясь инстинктивным велениям тела, он и восстановил как своё знание всех переходов, так и навыки скрытного передвижения. А до всего остального пришлось уже доходить собственным умом.
Вообще-то с этой поркой ему очень повезло. Ну