Солнце не пахнет. Соня Бартулева
лишь, смогу ли я продолжать работу. Единственное, что было важно – это закончить дело. Я не обижался на эту требовательность. Слишком сильно и прямо от этой халтуры зависела моя жизнь.
Банки понемногу растаскивал ветер. Я пробежался по двору, согнав их ногами в одну кучу, растащил поддоны так, чтобы удобно было набивать их пустыми жестянками. А как только присел, потянувшись за первой банкой, почувствовал запах, не характерный для этого района рынка. Запах был мимолётный, и у меня не вышло точно его определить. Однако это, возможно, была зацепка для поисков виновника этого беспорядка. Собирая несчастные банки заново, я всё больше убеждался в том, что должен найти этого человека. Когда работа была завершена, я не без труда составил поддоны друг на друга и выпрямился, с хрустом размяв спину и шею. Взглянул на опускающееся к горизонту солнце и протяжно зевнул.
Я появился за лавкой, где Щепка болтала с другими торговками, как призрак, и одним только измождённым выражением лица потребовал награду. Женщины наигранно заворковали надо мной, некоторые даже позвали завтра к себе на обед. Конечно, не за так. Щепка завернула мне что-то уже холодное и слабо пахнущее пищей с собой, и я поплёлся обратно. Как можно аккуратнее я прошёл мимо поддонов и повернул в сторону, противоположную обычному моему направлению.
Вспомнить запах преступника у меня не получалось, но я был уверен, что пойму, если снова его почувствую. В пути я надеялся придумать, что буду делать, если найду его. Мне, скорее, хотелось просто узнать, как у кого-то вышло снести такую громоздкую постройку, чем действительно наказать виновника. Мои скитания заводили меня всё дальше от шалаша, но я так и не находил ничего, напоминающего злоумышленника. Внезапно для себя я почувствовал совсем другой знакомый аромат. Пахло странной, но необыкновенно ловкой девчонкой с лохматыми хвостиками и родинкой под глазом. Я моментально подорвался и побежал в сторону, откуда исходил запах, лишь по дороге заметив, что несусь прямо к лавке Лысого.
Буквально за несколько метров до опасности я, придя в себя, притормозил и спрятался за ближайшую брезентовую палатку. За прилавком Лысого не было ни Урсулы, ни его самого, но именно оттуда исходили запахи их обоих. Видимо, они были за самой палаткой. Что Урсула делала рядом с этим безобразным торгашом? Может, я ошибся? Я стал аккуратно пробираться ближе, готовый, в случае чего, дать дёру, подлез к самому прилавку, весь трясясь от напряжения и волнения. В голове промелькнула мысль о краже еды, но я отмахнулся от неё, как от назойливого насекомого. Урчащий живот не беспокоил меня так же сильно, как запах Урсулы, какой-то тревожный и настораживающий. Он жутко меня интересовал, но также порождал во мне целую кучу вопросов. Неужели все эти новые запахи – это чужие чувства?
Из-за волнения все мои движения становились дёргаными и корявыми, но, тем не менее, подкрасться незамеченным к лавке Лысого мне удалось. Я аккуратно заглянул за заднюю часть прилавка, когда услышал голоса. Они с Урсулой стояли чуть поодаль.
Я