Оскверненный рыцарь. Александр Энфирс
разноперые птицы, из-за высоких секвой вышли высокие олени и лоси, с крон маленьких деревьев слезли робкие белки, а из своих нор повылазили ушастые зайцы. Отворив дверь в хижину, старец обернулся и наказал всем животным охранять поляну, пока тот не выйдет. Животные с полу слова поняли мудреца и дружно поклонились ему.
Сафараос положил Оскара на свою кровать из древесины и веток. В хижине все состояло из самодельно выращенной мебели. Столы выглядели так, словно старец достал их прямо из-под земли и лишь немного подровнял столешницы. Стулья также выглядели слишком натурально, точно коренья деревьев сами выросли в подобные узоры, образовав форму стула, как и полки и люстры на заросшем мхом потолке. Будто сама матушка природа сотворила эту дивную хижину, в коей не было ни единого гвоздя. В конце большой комнаты горел очаг, что был сделан из огромных булыжников, склеенных между собой глиной. А над красным огоньком кипятились котелки с какой-то ароматной жидкостью. На деревянных полках рядами стояли древние книги: одни были изодранными, а вторые были настолько старыми, что на них скопился слой пыли, который уже въелся в пожелтевшие листья и кожаный переплет. На одном столе посередине стояли разные склянки и банки, в которых неистово мигали то желтые, то зеленые огоньки. В некоторых банках летали бабочки разных цветов, когда в других была куча листьев, по которым ползали разного рода черви и личинки.
Старец положил свой посох на стол и начал перебирать шкафы в поисках ингредиентов. На рабочем столе стояла ступка с пестиком, а также разные тары для приготовления настоек и отваров. Достав откуда-то красные сушенные листья, Сафараос кинул их в ступку и принялся искать другое. Из другого шкафа старец достал маленькую тару с каким-то порошком, который также благополучно отправил в ступку. Встав над столом, он налил туда еще пару жидкостей разного цвета и принялся все это молотить пестиком. После чего он подошел к кровати и присел. Он снял с рыцаря его исцарапанный острый шлем с продолговатыми и узкими глазными отверстиями и впал в шок, узрев лицо Оскара. Видно, тот редко снимал свой хельм, ибо его некогда молодое лицо превратилось в морщинистое и зрелое. И несмотря на всю коренастость Оскара, лицо его выглядело худощавым и измученным. Мешки под сонными и пустыми глазами сопровождали его вот уже несколько лет. Лицо заросло неухоженной русой щетиной, а под лобными морщинами скопилась грязь. В его красивых голубых глазах старец не видел никакой надежды, ибо тоскливые воспоминания выбели из Оскара все силы и его некогда великий дух, и несокрушимую волю. Когда-то давно Сафараос слышал от самой Катарины о внешности Оскара, но оно совсем не подходило под то, что видел перед собой старец.
– Не волнуйся, – проговорил тихим тоном Сафараос, склонившись к лицу Оскара и дав ему выпить лечебного отвара. – Отдохни пока что, ты наверно сильно устал с дороги…
Измученные глаза Оскара тут же закрылись тяжелыми веками, и он уснул крепким сном.
Проснулся он уже утром девятнадцатого октября. Оскар