Знаешь, так хочется жить!. Дмитрий Чибирев
таким жутким отчаянием в голосе и зарыдала так дико, что каким-то совсем еще независимым, не вовлечённым в эту личностную трагедию участком мозга, прежде чем рухнуть на диван, она заметила испуганное выражение внезапно потеплевшего лица Алекса. Она рыдала почти час. Рыдала страшно, жутко. Наверное, любое бы сердце, любого человека, находившегося рядом, не выдержало этого. Алекс побежал на кухню за валерьянкой, но так и не смог ее напоить, потому что вода из стакана, каждый раз либо проливалась из ее трясущихся рук, либо опрокидывалась, ударяясь об ее дергающееся от рыданий лицо, когда он пытался напоить ее сам. Он бегал на кухню несколько раз, но без толку. Рыдания не стихали, а только набирали обороты, поэтому Алекс вызвал скорую помощь.
По какой-то иронии судьбы диспетчер направил к ним не обычную скорую помощь, а психиатрическую бригаду. Врач, видимо опытный психиатр, окинув квартиру взглядом и увидев суровое лицо и позу Алекса, в одно мгновение все понял, приказал фельдшерице – совсем еще молоденькой девушке с испуганным от Ольгиных рыданий лицом – сделать внутривенный укол седативных препаратов. Но увидев трясущиеся руки своей подопечной, быстро махнув головой Алексу, который тут же прижал Ольгу к дивану и отвел, крепко схватив, ее руку в сторону, сам сделал ей укол. Буквально через несколько секунда Ольга обмякла и замолчала, начала плавно дышать и заснула.
На следующее утро она проснулась уже одна в их общей постели. Алекс видимо раздел ее и уложил в постель, после чего ушел, забрав свои вещи, поскольку, повернув голову, она увидела открытые створки платяного шкафа. На стуле лежала ее, бережно сложенная им, одежда, отчего, увидев это, она даже улыбнулась, но тут же, вспомнив вчерашний день, почувствовала пустоту в душе, а в сердце ее с этого момента и поселился тот самый камень.
Сейчас, только сейчас на этом тренинге, после нескольких лет одинокой жизни и постоянных, изо дня в день болезненно повторяющихся вопросов самой себе: «Почему, почему, почему?!», она начинала понимать, что и уход Алекса, и тот самый булыжник в сердце, который сделал из нее почти бесчувственного робота, это всего лишь следствие, следствие тех страшных событий ее позднего детства, когда она была 13- летним подростком, а также последующих абсолютно катастрофических отношений с мужчинами.
Тогда, после ухода любимого человека, жизнь была кончена – и это для нее было ясно, как божий день, ибо, даже, пожалуй, единственный светлый, наполненный, по-настоящему счастливый период в ее жизни – период жизни с Алексом, тоже закончился катастрофой. Такого, наверное, не смогла бы выдержать ни одна женщина, но она выдержала, она ничего не сделала с собой, несмотря на мысли и иногда, даже, намерения. Но как плата за жизнь, безрадостную и пустую, был тот камень, поселившийся в ее сердце.
На этом тренинге и в первый, и во второй его день, очень много говорили о доверии, об открытости, о возвращении к самому себе, но это все проходило мимо нее, потому что она понимала это только интеллектуально, но не эмоционально, не сердцем.
Перерыв