Хочу от вас ребенка. Ана Сакру
лучше помалкивай, бестолочь!». Покачав головой, брат, к своему и моему счастью, нырнул в телефон, а я исподлобья посмотрела на зава, который разглядывал двери лифта.
Попытаться объяснить ему, почему я в данную секунду не в отделении?
Я только успела открыть рот, как в этот момент лифт крякнул, останавливаясь на втором этаже, и мне пришлось переключиться на брата:
– Всё, Паш, давай, – встала на цыпочки, чтобы быстро поцеловать воздух в районе его шеи. Наклониться ко мне, чтобы я достала до его щеки, он не удосужился, но в ответ пробурчал:
– Ага, давай.
– В аптеку не забудь! – напомнила ему, выходя из лифта, который Зайцев успел покинуть вперед меня, но не успел далеко уйти.
– Вы опасно, патологически не дисциплинированы, Алена Алексеевна. Расшатываете мне всё отделение, – повернув ко мне голову, внезапно произнес занудным низким баритоном мой шеф. Сложив руки за спиной, он размашистым шагом двигался в сторону отделения. Я же торопливо семенила за ним и от произнесенных им слов снова вспыхнула, чуть не подвернув ногу.
Как? Как такой внешне красивый мужик может быть таким неприятным? Просто поразительно! Индюк он самодовольный, а не ушастый Заяц. Надо вынести на всеобщее обсуждение более точное прозвище, да!
– Я уже на работе! В больнице! – возмущенно повысила голос, не выдержав. —У брата подозрение на гастрит, надо было проконсультироваться со специалистом, а Ада Адамовна знала, что я на рабочем месте.
На мое объяснение пунктуальный извращенец не реагировал никак. На своих длинных ногах он упрямо несся вперед, и я поспешила добавить:
– Иван Романович, такого больше не повторится, – просипела сквозь зубы.
Зайцев резко тормознул, и я с размаху впечаталась лицом в его каменную спину.
Ошарашенно сделала глубокий вдох, тут же отпрыгнув.
Зря.
Лёгкие обожгло будоражащей смесью чистоты, лекарств и едва уловимого терпко-теплого его личного запаха. Почему-то покраснела от факта, что нашла в том, как пахнет этот деспот, что-то будоражащее… Чтобы смахнуть морок, пару раз энергично моргнула в тот момент, когда Иван Романович повернул голову, смерив меня тяжелым взглядом.
– Вы уж определитесь, Алена Алексеевна, с линией своего поведения. Обещаете, что «больше не повторится» и тут же вываливаете на меня кучу объяснений, которые, по правде говоря, мне совершенно не интересны.
Отчеканив это, он стремительно зашагал вперёд. С силой толкнул пластиковую дверь, в которую успела прошмыгнуть и я.
– А разве одновременно обещать и объясняться нельзя, Иван Романович? – едко спросила.
Боже, ну какой зануда!
– Можно, но это выглядит неубедительно, – направился к посту. Я семенила за ним. – Будто пытаетесь мне понравиться, как и всем тут. И одновременно выбить особое отношение для себя.
Что? А вот это действительно было обидно! Да он в нашей родной офтальмологии всего без года неделю, а меня… меня здесь все любили! В отличии от него я умела общаться с людьми, располагать к себе и быть приветливой!
– Вы думаете, я