Новые горизонты, или Поиск предела. Александр Станиславович Сих
нисколько не озадачила.
– Не совсем, – неуверенно ответил он, опустив взгляд в стол. – Я не знаю, как мне поступить в ведомом мной деле без сопроводительной санкции более звёздной формы. Хотя бы устной.
И умолк. Начальнику понравился ответ, но не понравилась чересчур уж скромная неуверенность в принятии и реализации решения.
– Ты ещё не сказал «да», а уже скис, как жених перед входом в здание ЗАГСа, – чуть раздражённо сказал Борис. – Ты же мужчина! Ты же офицер! А каждый мужчина-офицер любое принятое решение, верное или неверное, должен озвучить твёрдым, уверенным голосом. – Помолчав, добавил. – Но с оттенком лёгкого колебания, чтобы иметь возможность для маневра и компромисса. Категоричность – привилегия старшего по званию. Шучу. Слушаю.
Молодой офицер придал голове гордое вертикальное положение, посмотрел твёрдым, уверенным взглядом старому офицеру в глаза и с оттенком лёгкого колебания заговорил:
– Товарищ полковник, я веду дело Ольховича о хищении строительной древесины (сосны) объёмом пять кубометров. Это преступное деяние не является хищением в крупном размере, но совершённое путём злоупотребления служебным положением, которое, в свою очередь, отяго…
– Рома, – бесцеремонно перебил Борис подчинённого. – Мы в кабинете одни. Это не доклад, это беседа. Говори нормально. Что тебя смущает в этом деле? Там же, насколько я помню, всё просто и ясно.
В глазах лейтенанта мелькнула грусть отчаяния.
– Вот точно так же считает и товарищ подполковник, – глухо, но зло ответил он, вновь посмотрев поверх головы начальника. – И на этом ложном основании торопит меня передавать дело в суд.
– Вот как?! – приятно удивившись, сказал Борис. – Ну что ж, лейтенант, раз у тебя есть особое мнение, изложи его.
– Моё особое мнение состоит в том, – ещё более твёрже и увереннее сказал лейтенант, – что главный фигурант дела Ольхович не является его главным организатором. Он слепой исполнитель. Хотя моё мнение подтверждается только словами подозреваемого, но не фактами, я склонен ему доверять.
– Рома, – мягко, но весомо сказал Борис, – ещё до нашей эры было известно, что в любом криминальном деле главное – факты. Даже если пострадает слепой исполнитель, наказание позволит ему прозреть. Это ему урок, раз он не сумел прозреть до совершения преступления.
– Но Борис Михайлович, – взмолился следователь Милованов, – ну нельзя же так. Нельзя, чтобы прозрение достигалось таким несправедливым путём. Да он уже прозрел! Ведь тут всё дело в личности подозреваемого. Молодой парень, совсем неопытный, год как окончил университет, всего четыре месяца как работает мастером.
– Молодёжь нынче прыткая, – вставил замечание Борис.
– Возможно, – Рома не стал оспаривать замечание начальника. – В принципе. Но не в данном конкретном случае.
– А что в данном конкретном случае не так? – спросил начальник, чуть улыбнувшись. – Тебе данная конкретная