Цена его слабости. Рина Лотис
все еще посмеиваясь, рассматривает студентов.
Пока его взгляд не останавливается на мне.
Губы парня расползаются в широкую улыбку, и он тихо хлопает в ладоши.
– Это еще, мать вашу, что такое?! – на весь холл раздается яростный мужской голос.
Красивин зажимает рот, чтобы хоть так суметь сдержать хохот. Но у него это плохо выходит.
А я перевожу взгляд на доску, где во всей красе размещено мое объявление.
«Та, кому окажется эта вещь впору, станет моей женой!»
И ниже аккуратненько так, разноцветными кнопками к ватману прикреплены мужские боксеры.
Боже, бедная сказка о золушке. Уверена, никто так над ней еще не изощрялся.
Рядом с объявлением стоит злющий как тысяча чертей преподаватель по физкультуре и обводит студентов бешеным взглядом.
Смотрю на мужчину. Потом на объявление… И опять на преподавателя.
Медленно, но до меня доходит…
– О нет, – стону, закрывая ладонями пылающее лицо.
И в полной тишине этот звук разносится по помещению, точно выстрел.
Красивин больше не может сдерживаться и начинает хохотать.
Парень не сводит с меня озорного взгляда, но я все равно замечаю, как он слегка приспускает штаны, демонстрируя резинку от СВОИХ боксеров.
О не-е-ет.
Я перепутала белье!
Такого мне даже в самом страшном сне не могло присниться.
Ну как я так умудрилась?
Перепутать белье… Это же полный атас.
Зачем я вообще полезла в мужскую раздевалку? Надо было успокоиться и придумать другую месть. Но мне словно в голову что-то ударило, и я решила бить Красивина той же монетой.
Угу. Добилась.
– Красивин! Давыдова! – раздался на весь холл зычный голос физрука. Все смешки и перешептывания вмиг стихли, и студенты начали с большим удивлением на нас поглядывать. – За мной!
Мужчина сорвал с доски мое объявление и, резко развернувшись, пошел в сторону административного крыла.
Понуро опустила голову и поплелась следом за преподавателем, а рядом бодро вышагивал Красивин.
Взглянула на парня и поймала его озорной взгляд.
– Мышка, – прошептал он с усмешкой. – Ну ты вообще…
Что я «вообще» осталось за кадром. Да и неинтересно мне было.
Больше всего меня беспокоило то, в какую сторону мы идем.
«Хоть бы не к ректору», – взмолилась мысленно.
За такую выходку меня могут не просто стипендии лишить, но и выгнать из университета.
В горле появился противный колючий ком, а на глазах выступили слезы. Но я быстро проморгалась, чтобы не сорваться в банальную истерику.
Дмитрий Иванович резко остановился и не глядя на нас вошел в кабинет, оставив дверь открытой.
– После тебя, – сказал Красивин, кивая на дверь.
Мы вошли в кабинет. Преподаватель скрестил руки на груди и сверлил нас яростям взглядом. На столе был развернут плакат. Именно в таком виде, в каком я его создала.
– Чье это творение? – спросил Дмитрий Иванович.
Чувство