Рассказы и стихи. Владимир Плёсов
освоившись с действительностью, откинул одеяло вбок и поднялся со своей софы.
Войдя на кухню, он поставил чайник на плиту. Надо было позавтракать и ехать к сестре, обещал быть к половине десятого. Пока вода закипала, вспомнил, что в левом кармане куртки должны лежать сто рублей, на них по дороге предстояло купить продукты. Прошёл в коридор, к вешалке, и засунул руку в карман, проверяя деньги. Денег не было.
Аркадий Андреевич расстроился. Он вернулся снова на кухню, встал у окна и начал вспоминать, куда он мог деть деньги. Как он ни силился, но выходило, что они должны быть на месте, никуда он их не перекладывал и ни на что не тратил.
Закипел чайник. Аркадий Андреевич выключил газ и опять пошёл в коридор. На этот раз он вывернул левый карман наизнанку и осмотрел каждый его квадратный сантиметр. Денег по-прежнему не было.
Мужчина ушёл пить чай. Пока засыпал заварку, пока намазывал бутерброды, мысли крутились вокруг исчезнувших денег. Было чуть-чуть жалко их, но больше брала досада на свою расхлябанность, забывчивость и рассеянность. Аркадий Андреевич любил во всём порядок.
Уже допивая вторую кружку чаю, он вдруг почувствовал уверенность, что деньги на месте. Он знал, что они сейчас, в эту минуту, лежат там.
Аркадий Андреевич отставил пустой стакан, встал и решительно направился к куртке. Засунул руку в карман – рука нащупала сложенную пополам купюру. Мужчина проверил – карман был левый. «Мистика…» – только и подумал Аркадий Андреевич.
Одевшись, он вышел на улицу и пошёл на проспект, к автобусной остановке. Было воскресное утро, и сам проспект, и двор, которым проходил Аркадий Андреевич, были безлюдны. Тишина и покой. Этот день и это время суток – воскресенье до обеда – Аркадий Андреевич любил больше всего.
Он перешёл по «зебре» на противоположную сторону проспекта и встал под навес павильона остановки. На ней, кроме него, никого не было. Не было и автобусов, даже машин на дороге. Вдалеке, в полукилометре, показалась одна «легковушка», и Аркадий Андреевич посмотрел на неё с пониманием и с сочувствием. Она приблизилась, проехала мимо, и опять проспект стал пустынен.
«Тридцать шесть машин проедет, тогда и автобус подойдёт», – подумал мужчина, будучи почему-то на сто процентов уверен, что так именно и случится. И стал ждать, считая редкие машины. Они проезжали с большими интервалами, и Аркадий Андреевич уже ругал себя, что не направился сразу к метро, – прошло уже двадцать минут.
Проехала тридцать первая машина. Автобусов – никаких – всё не было. Аркадий Андреевич только сейчас догадался, что по воскресеньям они ездят очень редко, и ещё раз обругал себя за несообразительность насчёт метро.
«Тридцать два… Тридцать три…» – считал он, провожая взглядом проезжающие – в основном, легковые – машины. За «тридцать пятой» показался, наконец, автобус. Аркадий Андреевич даже позлорадствовал, что его предсказание не сбудется. Но когда автобус был в ста метрах от остановки, из-за него вдруг выскочила легковая – «тридцать шестая» –