Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2. Игал Халфин
власти, он знает только месть и удар в спину. Надо объединиться для самозащиты»18.
Содержание переговоров Бухарина с Каменевым известно было Зиновьеву из подробного письма Каменева к нему в Воронеж, написанного в тот же день, и он тоже был не прочь прозондировать почву. Во время VI конгресса Коминтерна Бухарин увез его к себе. «Вместе ночевали и проговорили до самого утра, – вспоминал Зиновьев. – Прежняя личная близость еще больше развязала языки. Вражда к Сталину объединяла нас обоих, и беседа лилась совершенно непринужденно. Мы изливали друг перед другом эту вражду к Сталину наперебой. Бухарин, чтобы показать мне, какие он и его единомышленники „хорошие“ оппозиционеры, с места в карьер сообщил мне, что они (правые) иначе не называют Сталина, как такой-то ультрабранной кличкой (по сути – черносотенной). И в этом бухаринцы не отставали теперь от зиновьевцев!»19
Присутствовавший при встрече заведующий отделом агитации и пропаганды в Белоруссии С. М. Гессен помнил примерно то же: «Зиновьев и Бухарин сравнивали роль Сталина для партии с ролью Столыпина и Плеве для царского режима. Бухарин давал Сталину ряд эпитетов, проникнутых жесточайшей личной ненавистью и выдержанных в уголовном жаргоне. <…> Подозревая у Зиновьева „иллюзии“ о возможности „договориться“ с ЦК, Бухарин всячески старался их рассеять. Он рассказывал, что правые в Политбюро стояли за досрочное (т. е. раньше установленных XV съездом 6 месяцев) восстановление зиновьевцев в партии, но что это „сорвал“ Сталин. О Сталине Бухарин говорил: „Он вам ходу не даст“. О Молотове: „Он физически ненавидит тебя и Каменева“. Нащупывая возможность блока с Зиновьевым, Бухарин оговаривался, что с Троцким сейчас дело не выйдет. К Троцкому в ЦК общая ненависть всех – „без различия пола и возраста“». По воспоминаниям Гессена, беседа коснулась также прошлых разногласий: «Бухарин признавал свою „роковую ошибку“ в том, что он поддержал Сталина. Отвечая на упреки Зиновьева по поводу теории о возможности построения социализма в одной стране, Бухарин говорил ему: да это не моя теория, это Сталин выдумал. Я был против вас только потому, что вы очень уж упирали на техническую отсталость России, а надо исходить не из этого»20.
Письмо Каменева, дословно излагавшее разговор с Бухариным, попало в копии к Троцкому и было им опубликовано в виде нелегальной листовки. Общее недовольство тоном переговоров выразил Менжинский: «Никто не обязан любить Сталина и пр. Но, во всяком случае, обращаться к людям, против которых наравне с троцкистами вчера велась ожесточеннейшая борьба тем же Бухариным, – это никуда не годится. По-видимому, он чувствует себя к ним ближе, чем к членам Политбюро»21.
17 марта 1929 года Сталин писал Орджоникидзе о Каменеве:
Нет оснований сомневаться, что в лице Каменева и его друзей мы имеем беспринципную группу, подменивающую принципиальную политику беспринципной
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 426. Л. 153.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 196. Л. 137–138.