Проза (сборник). Марина Цветаева
нет, нельзя спать спокойно.
Все нерассказанное – непрерывно. Так, непокаянное убийство, например, – длится. То же о любви.
Вы не хотите, чтобы знали, что вы такого-то любите? Тогда говорите о нем: «я его обожаю!» Впрочем, некоторые знают, что это значит.
Рассказ.
– Когда мне было восемнадцать лет, в меня был безумно влюблен один банкир, еврей. Я была замужем, он женат. Толстый такой, но удивительно трогательный. Мы почти никогда не оставались одни, но когда это случалось, он мне говорил только одно слово: «Живите! Живите!» – И никогда не целовал руки. Однажды он устроил вечер, нарочно для меня, назвал прекрасных танцоров – я тогда страшно любила танцевать! Сам он не мог танцевать, потому что был слишком толст. Обыкновенно он на таких вечерах играл в карты. В этот вечер он не играл.
(Рассказчице тридцать шесть лет, пленительна.)
– «Только живите!» Я уронила руки,
Я уронила нб руки жаркий лоб...
Так молодая Буря слушает Бога
Где-нибудь в поле, в какой-нибудь темный час.
И на высокий вал моего дыханья
Властная вдруг – словно с неба ложится длань.
И на уста мои чьи-то уста ложатся.
Так молодую Бурю слушает – Бог.
(Nachhall, отзвук.)
Гостиная – поле, вчерашняя смолянка – Буря, толстый банкир – Бог. Что уцелело? Да вот то одно слово, которое банкир говорил институтке и Бог в первый день – всему: «Живите!»
«Будь» единственное слово любви, человеческой и божеской. Остальное: гостиная, поле, банкир, институтка – частности,
Что же уцелело? – Всё.
Лучше потерять человека всем собой, чем удержать его какой-то своей сотой.
Полководец после победы, поэт после поэмы – куда? – к женщине. Страсть – последняя возможность человеку высказаться, как небо – единственная возможность быть – буре.
Человек – буря, страсть – небо, ее растворяющее.
О, поэты, поэты! Единственные настоящие любовники женщин!
Желание вглубь: вглубь ночи, вглубь любви. Любовь: провал во времени.
«Во имя свое» любовь через жизнь, «во имя твое» – через смерть.
«Старуха... Что я буду делать со старухой??!» – Восхитительная – в своей откровенности – формула мужского.
«Зачем старухи одеваются? Это бессмысленно! Я бы заказал им всем одинаковый... „юниформ“, а так как они все богаты, я бы создал кассу, из которой бы одевал – и очень хорошо одевал бы! – всех молодых и красивых».
– Не мешай мне писать о тебе стихи!
– Помешай мне писать стихи о себе!
В промежутке – вся любовная гамма поэта.
Третье лицо – всегда отвод. В начале любви – от богатства, в конце любви – от нищеты.
История некоторых встреч. Эквилибристика чувств.
Рассказ юнкера: ...»объясняюсь ей в любви, конечно, напеваю...»
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство – мужественно.
Сколько материнских поцелуев падает на