Плач Дантов. Элиз Вюрм
его, – грудь – шрам на память…
– Как твоя девочка? Нашёл?!
– Да!
– Может, пришло, время?
– Для чего?!
Они заглянули друг другу в глаза.
– Отпустить!.. Её!
– Нет.
Просто – «нет», лаконичное «нет», отрывистое и сухое… Хелена не удивилась. Им не расстаться – впали в безумие, в – безумие любви!
Она ощутила тяжесть его тела, тепло губ и жар поцелуя… Как этот мужчина умел, как ласков!
– Не можешь отпустить!?
– Не хочу!
Джеррелл посмотрел на неё тускло горящими глазами – Азазель…
И Хелена просветлённо улыбнулась, вспомнила:
Пусть ангелы Ада, Вам поклоняясь, целуют кольцо.
Вижу Вас сквозь все земные преграды, – страстное, умное, злое лицо…
Тонкие брови,
уставшие губы,
Чёрных волос ароматная прядь…
Мой Азазель! Лучше в Мире не будет!
Стоит ли Вам о Земном вспоминать…
Она поняла его лучше, – как утешительно «любить во время холеры»… Чума и Любовь идут как влюблённые – рука об руку!
Спасается, Дракул… Как фанатик во Христе, – в вере Христовой про любовь.
– Что нам всем осталось, – Подумала она с агонией. – В этом мире… Тоска!? Плач Дантов, – тоска!
Леонард Коэн пел:
Помнишь меня? Я жил ради музыки.
Помнишь меня? Я помог тебе занести сумки в дом.
Сегодня День Отцов, и у всех есть раны,
Сначала мы возьмем Манхэттен, а потом Берлин.
– Нет, – Подумала она. – Мы уже ничего не возьмём – от мира, – от жизни – да, но не от мира!
И она не могла этого вынести, примириться – свыкнуться – в этом мире она ненавидит всё! Несвободу от холеры по имени Смерть и от её сестры-холеры Памяти…
Глава 16
«Я так устала играть,
Играть с этим луком и стрелой,
Я собираюсь вырвать себе сердце,
Оставив эту игру другим девушкам,
Потому, что я слишком долго
Была искусительницей.
Просто…
Дай мне повод любить тебя,
Дай мне повод быть женщиной,
Я просто хочу быть женщиной…»
Утром следующего дня, – за завтраком, Элен сказала Джерреллу:
– Я переезжаю!
Он не понял, посмотрел с недоумением.
– В «дом для девиц». – Добавила Элен.
Так в городе прозвали дома для молодых женщин, у которых нет мужчин. В таких домах обычно живут три-четыре девушки.
– Нет. – Враждебно сказал Джеррелл.
И гневно добавил:
– Нет!
– Давай поговорим, – Начала Элен.
– Я же сказал – «нет»!
Каким жёстким и нетерпимым он может быть… Даже с ней!
Её это, почему-то поразило…
Она посмотрела в тарелку с кашей.
А потом, подняв голову, и посмотрев на него, сказала:
– Завтра мне исполняется восемнадцать лет, – ты больше за меня не отвечаешь!
– Отвечаю, чёрт побери… Ещё как, отвечаю!
Элен подумала, – Всё, –