Кигель Советского Союза. Юлия Волкодав
в «большой дом», который так и не обрёл другого названия.
– К Ахундовым, – на ходу сообщил консьержке.
Да тут его знали, та только кивнула. Андрей быстро поднялся по широким ступенькам на третий этаж, позвонил в обитую коричневым дерматином дверь три раза. Два коротких, один длинный, чтобы Лилька сама открыла. Она и открыла. Всё такая же смешная и рыжая, в форменном школьном платье, которое было ей совсем чуть-чуть коротковато, но Андрей даже не позволял себе думать в этом направлении.
– Привет! В цирк пойдёшь? – с порога выпалил он.
– Куууда? – Зелёные Лилькины глаза округлились. – Эй, артист, ты чего? Мне пять лет, что ли? Ты меня ещё на качелях качаться позови.
– Ничего ты не понимаешь! Там знаешь, как интересно? Ты видела когда-нибудь, чтобы мотоциклы под куполом ездили? Вот! Собирайся, представление через два часа начинается. Пока доберёмся, пока мороженое поедим.
На мороженое уйдут последние оставшиеся от стипендии деньги, но неважно.
– Под каким куполом? А как они туда попадают-то, мотоциклы твои? По стенам, что ли?
– Может, и по стенам. Я ещё не видел! Вот пойдём и посмотрим!
Лилька всё ещё недоверчиво фыркала и ворчала, что только в цирк она ещё и не ходила со всякими там артистами. Но тем не менее усадила Андрея на кухне перекусывать бутербродами с докторской колбасой и молоком, а сама убежала в комнату переодеваться. Не в школьном же платье идти. У неё и сарафаны приличные имеются, и туфли лаковые, которые с белыми носочками просто шики-блеск!
– Ешь, не стесняйся, я быстро!
А Андрей и не стеснялся. В доме Ахундовых он бывал часто. Давно познакомился с Лилькиными родителями, знал, что её мама инженер, а папа какой-то очень ответственный партийный работник. Милейшие люди, всегда радовавшиеся появлению Андрея. Но оба они работали допоздна, и чаще всего Андрей приходил, когда их не было дома. Аида Осиповна однажды решила сделать замечание сыну по этому поводу. Мол, не ходят в дом к девушке в отсутствие родителей, неприлично это. Андрей сначала не понял. А когда понял, так посмотрел на мать, что она сама глаза опустила.
– Мама, ты чего? Лилька же как сестрёнка мне.
– Тебе как сестрёнка, а люди болтать начнут, – буркнула Аида Осиповна, уже жалея о сказанном.
– Люди всегда болтают, мне-то что с того? – пожал плечами Андрей.
Лилька выбежала к нему в синем ситцевом сарафане в белый горох, в рыжих волосах красовался огромный белый бант. Какой она всё-таки ещё ребёнок, хоть и строит из себя взрослую девушку, подумал он, спешно дожевал последний кусок бутерброда, запил молоком и поднялся:
– Пошли?
– Поехали! На трамвае!
Андрей с тоской подумал, что остаткам стипендии точно конец. Надо срочно искать источник заработка, так жить нельзя.
Студентов по контрамаркам загоняли обычно на самый верх, на галёрку, откуда ничего не видно, или предлагали садиться на свободные места после начала представления, а свободных мест почти никогда не бывало.