Параллельные кривые. Таша Калинина
взлетело на самую вершину популярности.
– Это жестоко, – отметила Марта. – И первое, и второе. Ты будто играешь чужими судьбами.
– Так и есть. Могу себе позволить, – Ангелика коротко глянула ей прямо в глаза, и очарование момента рассыпалось дождевой пылью. Перед Мартой была хищница. Большая грациозная кошка, которая одним движением свернет шею зазевавшемуся воробью и не задумается ни на секуду. Почему-то стало жутковато. А вдруг в ней она тоже видит доверчивую птичку?
– Нам, наверное, уже пора, – Марта начала было приподниматься со скамейки, когда ее прихлопнуло властным “Сядь!”.
– Я хочу, чтобы мы сейчас вместе вернулись на площадку. Это будет последний кадр. Очень эффектный! Добро наносит удар. Ты никогда боксом не занималась?
– Что? – Марта не понимала, шутит Ангелика или говорит всерьез, но с каждой минутой ей все меньше и меньше нравилось все, что происходит.
– Ну круто же? Представь картинку: добро коротким ударом расквашивает нос злу. Капли крови на отворотах белой шубы, офигевшее лицо Тани – она же не будет знать, поэтому все получится натурально. Все на площадке в шоке. Ты – звезда дня.
– Ты ненормальная, – ну конечно, это логичное объяснение: осень, обостряются фобии, страхи, тараканы в голове устраивают показательные выступления. – Я не буду этого делать.
– Если не будешь, то в этом городе не устроишься даже поломойкой, – очаровательно улыбнулась Ангелика, – а если сделаешь – получишь лично тринадцать миллионов рублей и живи, как тебе вздумается. Это игра такая, понимаешь?
– Да пошла ты, – Марта смерила бизнес-вумен взглядом так, словно сплюнула, – сука чокнутая!
Марта шла к навесу-гримерке с одной целью – забрать свои вещи и отправиться домой. Никогда еще она так легко не принимала решения. В голове звенела солнечная тишина, сквозь которую уже не пробьются вопли Артурчика и уговоры Тани, которая – вот дуреха! – верила, что эти фотографии изменят ее модельную судьбу. Марта шла и спиной чувствовала колкий насмешливый взгляд Ангелики: “Не устроишься даже поломойкой”, и ей было так хорошо от мысли, что теперь-то она точно свободна – и от этого города, и от обязанности притворяться кем-то другим, и от прилипшего чужого имени. Как же она соскучилась по себе Марии! Как же она соскучилась по тишине, в которой слышно лишь уютное тиканье будильника и стук собственного сердца…
ЛЮК
13 октября
Где-то во Франции
Он проснулся раньше будильника. Он всегда так просыпался, но каждый вечер с маниакальным упорством заводил старенький часовой механизм, чтобы в 6.45 деликатный, будто из 19 века звук обозначил наступление нового дня. И каждое утро открывал глаза на семь минут раньше.
Люк лежал в постели, натянув легкое одеяло до подбородка и уставившись в равнодушно-белый потолок. Он знал, что под окном уже шуршит метлой бессменный дворник их района Рауль – обаятельный мужчина, за последние пятнадцать лет постаревший