Исход Рагнарёка. Влад Волков
леди фон Блитц. – У Дианы такие редкие, особенные… Фиолетовые… Я, наверное, в жизни пару раз такие видела. А с момента знакомства с ней, вроде, только у некроманта того в чёрном замке.
– Ей достались от матери, а мне – от отца, – пояснил Вир. – Надеюсь, это всё, что во мне от него есть.
– Несчастливое детство? – уточнила собеседница.
– Он женился на человеческой женщине, простолюдинке, к тому же очень слабой здоровьем и чрезвычайно бедной. Вся родня рода Лафо отказалась от него. Вычеркнула из списка наследников, из списков приглашённых на торжество… Ни я, ни Ди никогда не знали бабушку с дедушкой по отцовской линии и кого бы то ни было. Дядюшек, тётушек, если таковые и были. Мама говорила, что до свадьбы отец был совсем другим. А отказ родни его как-то сломал. Довёл до бутылки, загнал в депрессию, стало плохо с работой. Ещё он не хотел много детей. Диана получилась случайно… Родители планировали, что буду только я. Сын-наследник. Но мама вновь забеременела через два года. Она это мне и рассказала незадолго до смерти, веля не сообщать Ди. И ты не смей! – пригрозил Вир. – Зачем я вообще тебе это всё говорю… – опустил он глаза.
– Так она – нежеланный ребёнок? – опешила Кьяра. – У меня две сестры, и родители были рады каждой. Ждали каждое дитя, может, даже ещё завести решат.
– Пойми, Ди ещё и девочка-сорванец. У всех вокруг в квартале дочери – послушные, прилежные, помощницы по дому, отличницы в учёбе… А Диана… совсем не такая покладистая, – замялся Вир. – Она по-своему гораздо лучше и интереснее всех этих пай-девочек, а вот отец, видимо, ожидал совершенно иное.
– В этом мы с ней похожи. Я тоже с отцом не ладила и была тем ещё сорванцом. Как-то через себя перебросила учителя музыки во дворе. Ненавижу играть на арфе. Диана – единственная, кто вернул мне любовь к музыке, показав, как это может быть красиво. Только не смей ей об этом рассказывать. Я и так уже про арфу проговорилась. Не хочу, чтобы она считала меня какой-то ненавистницей того, что она любит… – вздохнула леди фон Блитц.
– То, что вы близкие подруги, ещё не значит, что вы обязаны любить одно и то же, – отметил Вир.
– Тебя, например, она любит, а я терпеть не могу, – усмехнулась Кьяра.
– А я вот люблю корицу. В печёных яблоках, в пирожных, в глинтвейне, в кофе и горячем шоколаде. А Ди её ненавидит. Так что мы с сестрой тоже разные. А музыка… возвращаясь к твоему вопросу о призвании. Я играл на флейте в трактирах и мечтал передать это дело Диане, как подрастёт и получше обучится игре. А моё место – здесь, – развёл он руками. – Я мечтал оказаться в гвардии короля Эдриана. Хотел стать военным. Кавалером на белом пегасе. Хотя бы стражником. Заодно мог бы приглядывать за сестрой: её б никто и пальцем не тронул, зная, кто её братец. Только Ди теперь говорит, что и она не мечтает о карьере флейтистки. Вот так… В этом мы схожи, – как-то натянуто улыбнулся Вир с грустью в глазах. – Надеюсь, хотя бы она не считает, что её место в военном гарнизоне. Что кинжалы стали ей дороже и ближе, чем флейта.
– Она с ними обращается ничуть не хуже,