Параллели. Часть первая. Сергей Григорьевич Никоненко
Гриша колебался. Тогда инициативу опять в свои руки взяла Мотя.
– Давай, Гриш, так определимся, ты подумай, и если я тебе нравлюсь, ты так и скажи. А если ты хочешь со мной погулять, то это лучше сделать с твоим другом Ленькой. И это не потребует столько усилий.
Гриша в этот момент готов был придушить ее на месте, выругать, обозвать дурой, но вместо всего того, что клокотало у него в душе, вдруг тихо сказал:
– Мотя, ты мне нравишься, и я хотел бы с тобой сегодня погулять, ты не против?
– Вот видишь, Гриша, это не так уж и тяжело, говорить правду. То, что ты думаешь, а не то, за чем ты прячешься. Хорошо, Гриша, давай погуляем с тобой вечером, часов в 9.
– Хорошо, Мотя.
Теперь Гриша спешил домой, придя, он постарался побыстрей управиться. Затем подошел к тетке и спросил:
– Можно мне взять вечером Орлика, мне нужно на центральную съездить, я Мотю пригласил погулять?
Тетке не хотелось позволять ему брать лошадь, но Мотя все же была дочерью председателя, и вдруг тот опять спросит ее о Грише. Она еще чуть-чуть поразмышляла и ответила:
– Возьми, только смотри, долго не будь, не запозднись. Хорошо?
– Хорошо, – радостно ответил Гриша.
Вечером он уже несся по полям на центральную, боясь опоздать. Гриша прибыл к дому Моти гораздо раньше намеченного срока и, коротая время, уселся на скамейку под ее окнами. Проходя по хате, в окнах его увидел председатель, он с первого разу понял цель приезда Гриши. Обращаясь к Моте, он сказал:
– Это что за кавалер к нам пожаловал, не к тебе ли случайно, Мотя?
Мотя подбежала к окну и, ничуть не смутившись, ответила:
– Ко мне, только рановато что-то, видно, время не рассчитал. Теперь пусть сидит, ждет.
– Что ж ты его томить теперь будешь, иди, раз пригласила.
– Да, пап, это он меня пригласил погулять. А сам приехал рано.
– Значит, торопился. Ладно, иди давай, не томи парня.
– Хорошо, пап, – ответила Мотя и, стремглав, вылетела из хаты.
Через минуту они уже шагали по улице, а за ними брел конь. Так и началась их дружба с Мотей. С каждым следующим годом Мотя становилась все привлекательнее, а Григорий постепенно превращался в ладно сложенного молодого парня. Наконец-то пролетели трудные годы войны, страна приступила к восстановлению народного хозяйства.
Шел 1946 год, осенью Григория призвали в армию, прощаясь с Мотей, Григорий спросил:
– Ждать будешь?
– Не знаю, как будешь служить! – со смехом ответила Мотя.
И хотя их дружба давно переросла во что-то большее, и как бы не требовала каких-либо подтверждений, все же ответ Моти Григория огорчил. Служить он попал в инженерные войска, в понтонный полк. Они помогали строителям возводить разрушенные во время войны мосты. А так как на восстановительных работах использовался труд пленных немцев, то понтонёры были вынуждены участвовать в их конвоировании и охране во время работы.
В это утро при