Оковы любви. Алия Сунагатулловна Барыева
в целости и сохранности, а я, к вашему сожалению, вынужден покинуть вас. – Сообщил Степан нам грустным и наигранным голосом. – Всего доброго, отлично вам отпраздновать! Камилла, совсем скоро мы вновь увидимся. Я буду очень скучать!
Он поцеловал меня в лоб и сделан низкий поклон родителям. Как же я раньше не замечала в нём лукавство! Он уходил, не оглядываясь назад, и я успела разглядеть, как он по пути к выходу махал рукой моим однокурсницам, после чего одна из них подбежала к нему и они вдвоем вышли из зала. Вот бабский угодник! Другие девочки зашептались и косо и с насмешками поглядывали на меня. От позора моя личность скрылась за спиной моих родителей.
Мы раньше всех покинули выпускной вечер, на котором я с удовольствием хотела уйти как можно скорее. Час назад я с нетерпением ожидала встречи с родственниками, чтобы представить им моего жениха и вызвать у них гордость, но из-за непредвиденных перемен у меня внутри стояла полная пустота. Погода, казалось, отражала мое настроение, становясь хуже, небо темнело, и шла к дождю.
После того, как я провела два часа на кухне, готовя закуски и вторые блюда, я сменила свою домашнюю одежду на платье, которое мне купили пять лет назад. Однако, облачившись в него, я ощутила, как узкие рукава сдавливают мои руки, а молния на боку трескается при каждом резком движении. Мне пришлось двигаться более осторожно и медленно, словно я была хрупкой фарфоровой куклой. В то время, когда я сидела на стуле и сервировала стол, мимо меня прошел мой отец, который с трудом застегивал большими пальцами рукава своей рубашки. Я делала вид, что занята, и, чтобы скрыть свой грустный и унылый взгляд, сосредоточилась на приборах на столе.
Я задумалась о том, хочет ли Степан жениться на мне и действительно ли он любит меня искренне. Я не была экспертом в любви и не знала, как должна чувствовать себя любимой. Внезапно, я услышала победный вздох отца, который, наконец, смог застегнуть свои «проклятые» запонки.
– И почему не могут придумать замену этим проклятым запонкам, производители должны понимать, что их делают не для маленьких женских пальчиков, а для мужчин! – возмутился папа.
Я кивала головой, соглашаясь с каждым его словом. Он, стоя у меня за спиной, неловко закашлял и, подвинув стул как можно ближе ко мне, присел на него. Я повернулась к нему и опустила взгляд на пол. Мне не особо хотелось с ним откровенничать о Степане, тем более расстраивать его!
– Единственной преградой осуществлению наших планов на завтра могут быть наши сегодняшние сомнения, – произнес он, как всегда, перед началом разговора, слова великого человека.
– Франклин Рузвельт! – вялым голосом произнесла я и посмотрела на вилку, которая отражала свет от люстры.
– Франклин Рузвельт, все верно! – Закивал головой он и криво улыбнулся, еще находясь под воздействием игристого шампанского. – А хочешь узнать, за что я полюбил твою маму?
Я вздохнула, и сухо посмотрела на него.
– Не за её скверный характер, не за её постоянные придирки в мой адрес…– Говорил он быстро.
– А