Острова желаний. Брюс Федоров
конструкция из сварного железа.
И все же ради объективности надо сказать что, Франция – это по-своему удивительная страна, приведшая за руку современную Европу к истокам гуманизма.
Бесспорно, хороши согретые солнцем неповторимые холмистые долины Шампани и Прованса, где вызревает всемирно признанная виноградная лоза сорта Божеле и не только.
Замечательно, что каждый желающий может раз в год увидеть, как кинематографические дивы путаются в длинных вечерних платьях, а их набрильянтиненные сопровождающие в черных фраках и белых манишках из Голливуда, в лучах софитов и вспышек фотокамер вычурно вышагивают по красной дорожке Каннского кинофестиваля.
Кто не знает выдающихся евпропейских выразителей, сочинителей и зачинателей таких как Вольтер, Рабле, Дюма, Эдгар Дега, Эдит Пиаф и Коко Шанель.
И конечно, гражданский Кодекс Наполеона, впервые выстроивший юридические каноны сочетания личных прав и свобод человека с императивами частной собственности и имущественных отношений.
И всё это Франция.
Примерно так и не без основания выстраивается самоуважение и чувство собственного превосходства среднестатистического француза.
Однако насколько свободен, этот самый прогрессивный евпропеец, погруженный в мир бесконечных бытовых забот, измотанный хитроумной системой налогообложения и неуверенностью в завтрашнем дне?
Ну, а Париж всегда остается Парижем. Всё также хороши каштаны на Елисейских полях, восхитительны и неповторимы музеи Лувра, де Орсэ, Пикассо и Дома Инвалидов – вместилище взлета человеческого духа, чертоги, где царствует Клио со своими сестрами. Булонский лес, место обитания вавилонских дев, так же как и в 19 веке гостеприимно принимает в свои зеленые объятия толпы разноплеменных туристов и неунывающих парижан.
Хотя и Париж, если по правде, уже не тот. Прибавилось пьяных и туберкулезных клошаров. Бессмысленные граффити всё настойчивее злыми линиями безобразят стены и фасады парижских исторических зданий. К повседневной озабоченности парижан добавилась арабская нахрапистость и изобретательное цыганское вымогательство.
Калейдоскоп несвязных мыслей, доводов и контрдоводов крутился в голове Влада, не давая ответы ни на мучительные вопросы, не принося успокоения растревоженному уму.
Вернулся Виктор. Сколько времени прошло непонятно, но соседка через проход, уразумев, наконец, что беседа с Владом не заладилась, уже давно успокоилась и вернулась к привычному для неё состоянию одиночества, увлекшись разговором со своим забавным пекинесом, который по привычке выказывал хозяйке все признаки внимания.
Виктор занял свое место, развернул купленную у проводников газету "Le Figaro", взглянул на Влада и еле заметно отрицательно покачал головой, что означало – ничего подозрительного во время прогулки по поезду он не заметил, признаков наличия наружного наблюдения не выявил.
В вагоне по-прежнему царила обычная для поездов ближнего