Паучий дар. Фрэнсис Хардинг
мне деньги!
– Даже не подумаю! – закричал Келлен. – Я свою работу выполнил! Выяснил, как снять проклятие! Кто виноват, что ты слишком глуп, чтобы воспользоваться моим советом?
Торговец сжал руку в кулак. Раздался треск, шов на костяшках разошелся, и наружу полез гагачий пух. Белые хлопья тут же окрасились алым, торговец истошно завопил и прижал руку к груди.
– Принесите мне новую перчатку! Или ткань! Хоть что-нибудь!
Келлен невольно фыркнул, и это стало последней каплей.
– Стража! – заорал торговец. – Бросьте этого мошенника в тюрьму!
Неттл тоже удалось попаст под арест – достаточно было вежливо попросить стражников. Она могла бы ускользнуть в суматохе, но вместо этого сидела в одной камере с Келленом в городской тюрьме. Половину свободного пространства заняли слова, которые она предпочла оставить при себе. Неттл не доверяла Келлену даже томиться одному в заточении.
Часть Келлена хотела, чтобы Неттл схватила его за воротник и закричала: «Да что с тобой не так? Почему ты не мог сказать этому богатому идиоту то, что он хотел услышать? Или хотя бы заткнуться и дать ему нас обругать?»
– Полагаешь, стоило вернуть ему деньги? – укоризненно произнес Келлен. – Не дождешься. Мы честно их заработали.
– Мы и не можем их вернуть, – спокойно ответила Неттл. – У нас нет денег. Они хотят, чтобы ты заплатил за перчатку. Ту, что порвалась.
– Что? – Келлен перестал мерить камеру шагами и посмотрел на нее. – Но ведь он сам виноват! Ты же видела! Он сжал руку в кулак, и шов разошелся…
– А еще в том зале распустился по краям один гобелен, – осторожно продолжила Неттл. – И за него ты тоже должен заплатить. Так они говорят.
– Поверить не могу, что они и гобелен на меня повесили! – Келлен пришел в ярость. – Это… незаконно! Это мошенничество!
Он посмотрел на Неттл в надежде, что та с ним согласится, но ее ничуть не тронуло его возмущение, она лишь слегка приподняла брови.
Неттл могла показаться кроткой и безобидной тем, кто ее не знал. Ее лицо обычно ничего не выражало, кроме разве что легкого беспокойства. Блеклая, почти бесцветная, Неттл словно ждала, когда кто-нибудь выскажет свое мнение, чтобы на него опереться. Но после года странствий в ее компании Келлен научился видеть, что скрывается за невозмутимостью, и прислушиваться к молчанию. Он приноровился улавливать слова, которые она предпочитала не произносить вслух.
«Ты опять не сдержался, – не сказала она. – Я говорила, что ты должен следить за своим языком. Когда ты теряешь контроль, это влияет на все вокруг».
Способность Келлена расплетать паутину проклятия имела легкий, но досадный побочный эффект. Ткань, находящаяся поблизости, со временем теряла прочность и начинала трещать по швам. Особенно это было заметно, когда Келлена захлестывали эмоции.
– Это не я! – возразил он. – Я ничего не расплетал.
– Но ты очень злился, – заметила Неттл мягким, сдержанным