Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 2. Огарева, 6. Юлиан Семенов
интересуются кино… Вот он, Кешалава, видите? А мне как раз надо было сделать повторное фото Леночки – гримеры с ее прической совсем заврались. То она в кадре с косой была, а то оказалась с завивкой. Снимаем-то как? Сначала играем финал, а потом начинаем снимать начало. Без моих снимков каждой сцены можно все забыть, все напутать, а потом как фильм склеивать?
Костенко снова посмотрел на портреты Кешалавы, которые ему сделал Рыбин, и сказал:
– Похож, а? Так ухватить. Молодец ваш художник. Вы эту пленочку мне дадите часа на два, ладно?
– Хорошо.
– И не надо никому говорить, что мы с вами тут Кешалаву нашли.
– Понятно.
– Ай да художник, – повторил Костенко, – ай да глаз-ватерпас!
– Глаз-ватерпас – это когда водку по стопкам точно разливают.
– Каждый понимает слово в меру своей испорченности, – заметил Костенко и, забрав пленку, поехал в горотдел милиции.
Усталость, которая давила его последние дни, прошла – он сейчас чувствовал приближение серьезной работы.
Через пять часов после того, как в Москву был отправлен портрет Кешалавы, по областным управлениям внутренних дел было разослано двести фотоснимков преступника.
4
– Товарищ Чоткерашвили, попробуйте восстановить в памяти, каким образом с вами познакомился Кешалава.
– На съемочной площадке, товарищ Костенко, это было на съемочной площадке… Операторы снимали сложный кадр, а Кешалава стоял рядом со мной и говорил, какой это каторжный труд – кино…
– А каким образом он оказался с вами в ресторане? У вас был какой-нибудь праздник?
– Да какой там праздник… Кончили работу, до города ехать час, решили скинуться и поужинать в «Эшерах».
– Кешалава ничего вам о себе не говорил?
– Сказал, что он инженер, приехал в Сухуми отдохнуть. Мы с ним перекинулись парой фраз – он наблюдал, как мы снимали сцену около «Эшер». Вероятно, услыхал, что мы решили поужинать, и пристроился к нам. Мы, кинематографисты, народ демократичный, не спрашивать же с каждого личный листок по учету кадров… Разговор у меня с ним был пустячный, он все на Леночку смотрел. Вроде бы мне ничего конкретного не говорил.
– Он не говорил вам, где остановился?
– Нет. Зачем ему было говорить об этом, если я не спрашивал?
– Логично. Теперь вот что: он не рассказывал вам о своей узкой специальности? Инженер – это слишком общо.
– Он сказал, что занимается холодильными установками.
– Холодильными установками? А в связи с чем он вам это сказал?
– Он меня спросил на площадке: «Вы режиссер?» Я ответил ему, что я ассистент режиссера. И его спросил: «А вы?» – «Я инженер. А что такое ассистент? Заместитель?» – «Почти, – ответил я. – А вы инженер в какой области?» – «Холодильными установками занимался».
– Занимался? Или занимаюсь?
Чоткерашвили нахмурился, вспоминая, потом задумчиво посмотрел на Костенко и ответил:
– «Занимался». Он сказал «занимался». Он еще сказал: «Я сделал все