Странности любви. Виталий Еремин
один маялся, – сказала Маша. – Этот известный антисемит даже собирался перейти в еврейство. Вот ведь как.
– Что значит перейти в еврейство? – спросил Иванов. – Это что же, пройти известный обряд?
– Вовсе не обязательно, – сказала Маша. – Можно просто объявить себя духовным евреем. Не по крови, а по духу.
– Дух и есть кровь, – возразил Иванов.
– Не хватай меня за язык, – огрызнулась Маша. – Ты сам натуральный духовный еврей.
– А это что такое? – озадачился Иванов.
– Не что, а кто, – занудно поправила Маша. – Что тут жевать-то? Духовный – это духовный. То есть не по крови, а по тому, как человек живет свою жизнь. Со смыслом или без, успешно или тупо.
– Слово «еврей» мне не нравится, – закапризничал Иванов.
– Хорошо, я, невестка и твой сын, будем называть тебя семитом, – снизошла Маша.
– Мне чуется в этом какой-то подвох, – уже развлекался Иванов.
– Ну, правильно. В душе ты все равно неисправимый антисемит, – сказала Маша.
Она высунула из-под одеяла ступню и пыталась сложить из трех пальцев фигу. Иванов ласково взял эти пальцы в ладонь. Маша отложила книжку и гостеприимно откинула одеяло, Иванов лег рядом, сказав при этом:
– Не зря Розанов называл евреев нацией вечной эрекции.
Маша вздохнула:
– Еще говорят, евреи – более интенсивная форма той национальности, среди которой они живут. Этот интенсив – есть защита. А антисемитизм – есть зависть. Ты пьян, мой чистокровный русский друг, а значит должен быть задушевным, как я. Хотя я не очень пьяная, и это неправильно, в таком состоянии я сегодня не усну.
Она налила Иванову и себе еще и сказала тост:
– А знаешь, какая эмоция на эту тему мне больше всего нравится у Розанова? «Да будет благословен еврей. Да будет благословен и русский».
ЭРИКА
Она появлялась на пляже по утрам. Издали ее можно было принять за инопланетянку: невероятно длинные ноги, светло-шоколадная кожа, короткие пепельные волосы, серо-зеленые глаза. Фигурой она напоминала туземок суданского племени нуба. Кто видел фотографии этих негритосок, тот поймет, какое впечатление производила эта девочка на пляже провинциального сибирского городка.
По слухам, родиной ее предков был поволжский фатерланд, и звали ее Эрика. И это было все, что о ней могли узнать любопытные. Трудно было понять, как появилось на свет это создание. Любой своей позой она заставляла смотреть на себя. При взгляде сзади бросались в глаза ее узкие и в то же время округлые бедра. А если она вдруг садилась и подтягивала под себя ноги, то ноги оказывались вровень с головой. Это было уродливо красиво.
Эрике, похоже, нравилось дивить людей такой позой, а потом встать и показать ноги в естественном виде. И уж тем более трудно было понять, как так случилось, почему у нее такое лицо? Откуда этот шрам от ожога на всю левую щеку, будто приложили когда-то раскаленный утюг?
Всем, кто видел Эрику издали, хотелось подойти поближе. Это должно было раздражать