.
я ни старался, а вспомнить подразделение с такой эмблемой не смог. Ну да черт с ним.
Пока я «любовался» офицером, справа раздался хрип. Я повернул голову в ту сторону, тут же вскинул винтовку и открыл огонь.
Очередному пауку я умудрился попасть крайне удачно – в точку, не защищенную хитином. Тварь мгновенно обмякла, осела на землю, но было уже слишком поздно – обе ее передние лапы пронзили тело Вамбаты, и он, выронив пулемет, опустился на колени.
– Кураж! Взять пулемет! Быстро! – донесся до меня крик Мажора.
Я, как сомнамбула, шагнул к Вамбате, ни на секунду не сводя с него взгляда. Я видел, как из его глаз уходит жизнь, видел мгновение, когда он, так и стоя на коленях, умер.
Он даже не смог упасть: насаженный на лапы-копья паука, так и остался стоять на коленях. Просто опустил голову, сделал тяжелый вдох и затих.
– Кураж! Пулемет! – послышался требовательный крик Мажора.
Я схватил оружие, выпавшее из мертвых рук товарища, вскинул его и принялся палить.
Все же совладать с пулеметом можно, только обладая телосложением и ростом Вамбата или Кучи, мои же метр семьдесят в прыжке и в кепке плюс довольно худосочное телосложение не позволяли вести беспрерывный огонь. Вибрация пулемета больно била по рукам, и я из последних сил удерживал его в горизонтальном положении, не позволяя стволу опуститься вниз.
Однако очень скоро это случится – я банально не могу долго удерживать это оружие.
– Я шестой! Нужна поддержка с воздуха! Квадрат Д-2, направление 17, напалм! Повторяю, напалм!
Я все же опустил пулемет и оглянулся. Неподалеку от меня был тот самый лейтенант с эмблемой оленя на экзоскелете. Он, прижав руку к левому уху, кому-то что-то вталдычивал.
Буквально через несколько секунд до нас всех донесся рев, а затем надо головой промелькнула тень.
Я не успел разобрать, что это было, скорее всего, рапидус или какой-нибудь другой штурмовик.
Едва он пролетел, как метрах в тридцати впереди нас словно бы что-то взорвалось.
Грохнуло так, что я присел, жуксы вдруг прекратили атаку, задрали свои морды и жвалы вверх, отвратительно зашипели, а за ними я увидел поднимающиеся шары огня, расширяющиеся, увеличивающиеся с каждой секундой, поглощающие, впитывающие в себя несметные полчища сраных насекомых.
До меня наконец-то дошло, что случилось: штурмовик сбросил напалмовые бомбы, причем не одну или две, а, наверное, с дюжину или даже больше – сбросил он их точно вдоль линии нашей атаки, очистив уйму территорий от насекомых.
Я видел, как далеко впереди, за рядами наступающих, дергались и прыгали обугленные туши, как они дымились и при этом отвратительно шипели, а затем оседали, замирали и, задрав лапы, мелко ими дергали.
– Десант! Вперед! В атаку! ‒ раздался приказ лейтенанта.
Мы послушно пошагали вперед, поливая противника огнем из всего, что у нас только было, и тут что-то грохнуло. Раз, другой, третий…
От последнего взрыва я присел, на меня полетели комья песка и земли.
Да что же это такое?
– Ложись! На землю! – истошный крик