Сага о Певзнерах. Анатолий Алексин
И после его смерти кадры начали обновляться. Вообще в Советском Союзе каждая смена власти означала смену руководящих кадров – на среднем и низшем уровнях. Владыки же, если не попадали в тюремные камеры, оставались в правительственных кабинетах. Даже к нам в школу явился новый директор.
У любого человека на лице что-то выглядит главным: глаза, или лоб, или подбородок. У директора главным был нос. Как некий миноискатель, он, казалось, определял, кого и что надо убрать, устранить. Мысля «по-государственному», он был озабочен не тем, что надо создать, а что разрушить и кого выбросить. Новый директор шастал по классам и коридорам, ощупывал парты, черные доски с непременными следами небрежно стертого мела, подоконники… Единственное, чего он не замечал, были ученики. Именно «чего», а не кого, потому что мы, ученики, интересовали директора меньше, чем реквизит.
Наш классный руководитель Мария Петровна сообщила ему в вестибюле, возле гардероба, где я натягивал на голову шапку-ушанку, поскольку по календарю была осень, а по термометру уже наступила зима:
– Приглашаю вас на встречу с Героем Советского Союза Борисом Исааковичем Певзнером. Отец трех моих учеников!
То, что сразу трех, директора не удивило, но вот об отчество и фамилию он споткнулся.
– А что, другого отца-Героя у вас нет?
– Другого нет, – ответила Мария Петровна, давая понять, что Герои на улице не валяются.
Отстаивать справедливость было ее страстью. А так как в замужестве она ни разу не состояла, вся страсть – без остатка! – отдана была справедливости.
– Другого Героя нет! – повторила она.
– Странно, – сказал директор. И его нос-миноискатель уткнулся – разумеется, на некотором расстоянии – в лицо Марии Петровны.
Он постоянно держался на «некотором расстоянии»: чтобы дистанцию соблюсти, но главным образом чтобы дать испариться хроническому винному запаху, исходившему от него.
Директор был недоволен, что обреченный батальон спас на войне наш отец, а не чей-то другой.
– Сталин умер, но дело его живет, – сделал вывод Абрам Абрамович, когда я рассказал ему дома о том разговоре, подслушанном в вестибюле.
– Не ходи к нему в школу, Боря, – посоветовала отцу мама.
– К нему не ходи, – согласился Анекдот. – А к ним… – Он указал на меня с братом и на сестру, – к ним пойди обязательно. Ты, Борис, сам как-то сказал, что по числу Героев Советского Союза евреи на одном из самых первых мест… И это при том, что награждать их никто не рвался. Сказал?
– Так и есть.
– Существует, правда, теория: они, дескать, защищали самих себя. Ведь додумались! – Еврейский Анекдот был невысоким и щуплым, но не казался таким из-за мощной головы, на которой главным был его лбище. Складки, многочисленные и глубокие, то собирались гармошкой, то расправлялись, отражая настроение Абрама Абрамовича.