Эльфийский бык. Карина Демина

      И зал…

      И эта вот девочка в темно-синем костюме поглядывает с насмешечкой, будто догадывается о неспокойствии.

      Рядом порхают гримеры. Суетно. Жарко. И пахнет не цветами, но потом, духами, косметикою всякой. И от этих запахов позорно свербит в носу.

      – Вы, главное, держитесь уверенно. И отвечайте также, – в десятый раз кряду повторил помощник, который и организовал это интервью.

      Не к добру.

      Не стоило соглашаться. Плевать на гласность и политику открытости…

      – Прошу, – ведущая указала на кресло. Над ухом министра закрепили микрофон, еще один прикололи к лацкану пиджака. – Вы не волнуйтесь… я вас только умоляю, поменьше терминов. Тема и без того своеобразная, зрители не любят слушать про сельское хозяйство.

      И ручки сложила.

      – Единственно… – она чуть замялась. – Даже не знаю, как сказать…

      Предчувствие окрепло.

      – Произошла небольшая рокировка…

      – Что?

      – Матвей Федорович, который должен был оппонировать, в больнице оказался. Острый приступ панкреатита… – ведущая изобразила скорбное лицо. – Но вы не волнуйтесь. Мы отыскали достойную замену.

      И тут в студию вошел человек, глянув на которого Елисей Витольдович осознал, что ко внутреннему голосу и предчувствиям прислушиваться надо.

      Вот…

      Мог бы тоже в больничку съездить. Язву там врачу показать или на аритмию пожаловаться с давлением вкупе. А сюда бы помощника спровадил…

      Елисей Витольдович и руку поднял к сердцу, прикидывая, сколь уместно будет изобразить приступ.

      – Вы ведь знакомы с Саввой Тимофеевичем? – осведомилась ведущая.

      Знаком.

      И с ним. И с норовом его дурноватым, который, однако не помешал Савве Тимофеевичу карьеру сделать. Целым ректором стал, поганец этакий.

      – Рад встрече, – осклабился тот.

      Был Савва Тимофеевич не по-ученому высок и широкоплеч, при том обладал обширной лысиной, по слухам искусственного происхождения, призванною хоть как-то уравновесить стати с ученым званием. Еще Бычков имел привычку носить очки.

      Большие. В грубой роговой оправе.

      И вновь же люди близкие знали, что стекла в этих очках обыкновенные. Просто… стесняется Савва Тимофеевич своего обличья, более уместного для боевика, нежели для профессора.

      – Главное, умоляю вас, не отступайте от протокола, – ведущая ручки сложила. Савва Тимофеевич нехорошо усмехнулся.