Учитель. Владимир Малыхин
скорее всего, видит их в последний раз.
– Ребят, здравствуйте! – начал торжественно Петрушин. – Вы бы знали, как я рад вас видеть сегодня! Вот сегодня у вас последний урок был… русский язык с Антониной Сергеевной, верно? А у меня был сегодня длинный урок у нашего директора. И тоже, похоже, последний.
Класс насторожился. Повисла тревожная тишина.
– Это че, он на пенсию собрался? – тихо спросил Дэн своего соседа. – Да вроде рано ему еще.
Петрушин продолжил:
– Давайте поговорим о нас. Откровенно и без всяких штампов. Мы с вами вместе уже давно, я видел вас еще совсем малыми ребятами, только-только с началки. Болванами были все до одного, даже наши девочки-красавицы, да? – глянул с улыбкой учитель куда-то в угол класса. – Вы за эти годы выросли. Смотрите, какие большие. Скоро экзамены, не боитесь?
Класс молчал.
– Не боитесь, знаю. Вы стойкие. Вы умные. И я вас искренне люблю, как своих собственных детей. Вы едины, несмотря на то, что делитесь часто на группы, когда общаетесь. Вы помогаете другим, так как всегда помните, что в беду можете попасть сами. Вы не безразличны к себе и окружающим, потому что знаете цену дружбе. И вы молодцы. Я горжусь каждым из вас. Но… Случилось так, что со следующей недели меня переводят в другую школу, не в Москве. Увы, я никак не могу повлиять на это решение, так как его приняли уже почти на всех уровнях. Я всего лишь выполняю эти указания.
Класс продолжал напряженно молчать. Но это была уже не тревожная, полная вопросов тишина – в воздухе повеяло всеобщим негодованием. Девочки, забыв про свои гаджеты и переговоры с подружками, смотрели на Петрушина повлажневшими от слез глазами. Парни же тихо воспринимали реальность такой, какая она есть, и сдержанно продолжали слушать.
– Это ж как мы теперь без вас? – растерянно спросил кто-то. – Новый классрук будет?
– Получается, так. Поверьте, я сам в недоумении. Мне сказали об этом буквально сегодня. В наше время-то будут учителей из города в город таскать? В обыкновенной жизни обыкновенных учителей. Думаю, это неправильно и я должен был бы вас довести до конца. Но, видите…
– Да так же нельзя! – раздались возмущенные голоса. – Вырывать человека по живому и вставлять непонятно куда! Давайте, мы обратимся к директорше, попросим всем классом!
Класс зашумел. Риточка продолжала сидеть молча, ее глаза блестели, но, увы, не от счастья. Дэн с соседом тоже молчали. Кто-то пытался взбунтоваться, организовать «крестовый поход» к директору школы, объявить бойкот учебе, пока принятое решение не отменят.
Петрушин подавленно молчал. Он чувствовал, как все прожитое им вместе с этим девятым «Б», ставшим ему родным и близким, начинает куда-то исчезать, уходить в прошлое. Неужели все придется забыть? Они ведь все те же дети в глазах Петрушина. Знаете этот феномен, когда очень долго не видел человека, он у нас ассоциируется уже с устоявшимся образом, мозг не думает о том, что что-то могло пойти иначе. Все мы взрослеем и меняемся во внешности.
– Андрей Иванович, не уходите