Девчата. Полное собрание сочинений. Борис Бедный
и цену, а только попадаются такие ершистые девчонки… И красоты особой нету, а не подступишься. Вот у нас в колхозе был случай…
– Ершистые, пушистые! – перебил Илья, напяливая пальто. – Все они на один фасон: свистну – и побегут за мной!
– Что ж ты Тоське не свистел? – резонно спросил Филя.
– Связываться неохота… – буркнул Илья. – Пойдем выпьем, надоели мне эти танцы.
Они вышли из зала. Пропуская Илью в вестибюль, Филя покосился на его пыжиковую шапку, сказал с подначкой:
– А все-таки не обломать тебе воронежскую!
Илья резко повернулся к нему:
– А вот увидишь… Спорим!
Не смея верить своей удаче, Филя нерешительно поднял глаза на заманчивую шапку Ильи.
– Идет! – догадался Илья. – Мой пыжик против твоей кубанки!
– И на Камчатку ее приведешь?
– Сама прибежит! – заверил Илья.
Филя довольно ухмыльнулся и с напускным видом «где наша не пропадала» шлепнул Илью по руке.
В клуб вошла Анфиса.
– Разруби, Анфиска, – попросил Филя, – рука у тебя легкая!
Анфиса равнодушно пожала плечами и, ни о чем не спрашивая, разбила сцепленные руки приятелей.
– А срок? – спохватился вдруг Филя.
– Договоримся, – пообещал Илья. – Тянуть я не собираюсь.
Прежде чем уйти из клуба, Илья еще раз заглянул в зал, точно убедиться хотел, что все случившееся не приснилось ему. Тося стояла на обычном своем месте под его портретом, а вокруг толпились самые шикарные поселковые кавалеры, наперебой приглашая ее. И, счастливая и смущенная, Тося озиралась по сторонам, не зная, кого ей выбрать, чтобы никто не обиделся.
Илья презрительно усмехнулся и зашагал к выходу. Филя поспешил за ним. Вслед им весело гремела радиола:
На скамейке, где сидишь ты,
Нет свободных мест…
Илья начинает штурм. Тосю предупреждают
Тося кулинарила в лесу под кое-как утепленным на зиму кухонным навесом. По привычке человека, работающего в одиночестве, она напевала тоненьким голоском, совсем не вдумываясь в слова песни:
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село…
Она давно уже освоилась на новом месте, привыкла к тому, что все, кроме Фили, хвалят ее обеды, и даже как бы устала немного от кулинарных своих успехов. Двигалась Тося споро и неторопливо, в ней появилось что-то сродни мастерущему Ксан Ксанычу. И вместе с тем Тося все еще оставалась несерьезной девчонкой-малолеткой, и в работе ее нет-нет да и проскальзывало кое-что от девчоночьей игры в кулинарию, будто обед она готовила не для здоровенных, проголодавшихся на тяжелой работе лесорубов, а для кукол или котят.
Из лесу вышел Илья, положил на пенек свою чудо-пилу и по узкой тропке, протоптанной в глубоком снегу, не спеша направился к кухне. Тося повернулась к нему спиной, на всякий случай перевесила поближе к себе самый тяжелый черпак и запела громче прежнего:
Горе горькое по свету шлялося
И