Манифик. Тимур Александрович Темников
в охвате камеры перед рабочим. Аккуратно и неброско одет: джинсы, футболка, мокасины. У него были сильные руки. Не то чтобы грудой мышц, но крепкие, и грудные мышцы заметны, даже в футболке. Он двигался как-то целенаправленно, словно собака на запах, а потом резко остановился и свернул к дому. Вышел снова под камеры через пятьдесят восемь минут. Он нес пластиковый пакет, прижав его одной рукой к груди. Вышел под камеру и пошел в обратную сторону, откуда появился за час до этого. Походка обычная – ни быстро, ни медленно. В общем, его стоит, конечно, отследить, но, скорее всего, не тот случай. Что за пакет? Если бы в квартире были следы разбоя, можно было бы предположить, что пакет оттуда, с награбленным. Хотя, если преступник шел за чем-то определенным и знал, где оно лежит, то и внутренности комнаты не переворачивал, достал тихонечко, вышел и ушел в известное пока только ему место. С другой стороны, что из этой квартиры можно было такого украсть? Кошачий лоток с наполнителем или сумку с искусственными членами, если это квартира проститутки, как считал подполковник. Может, это бодибилдер какой, пришел к товарищу за стероидными биодобавками, набрал себе пакет на полгода вперед и сквозанул колоться в раздевалке спортзала.
Она вздохнула, заложив руль вправо, под стрелку, и вспомнила третьего. Тот был приземистого роста, одет чудно́ для его комплекции, в длинный плащ и кепку, на улице не жара, конечно, но все же двадцать три градуса – не такая погода, чтобы мерзнуть. Он, правда, обратно не появился, но ведь мог уйти дворами, а там, скорее всего, тоже камер нет. Но зачем он тогда так вычурно оделся?
В общем, все три варианта были так себе, с натяжкой, Виталине было жалко потерянных часов. Она подумала, что так часто бывает, когда часами ничего не получается, а потом – хлоп – и сложилось. И если все бросить до этого самого «хлоп», то время становится потерянным, а если дожать, заставить себя сидеть ровно, потратить еще время и выполнить работу до конца, то ощущения от ситуации совсем другие. Загвоздка в том, что никто не знает, сколько нужно еще потратить времени после того, как появилось желание остановиться: может, конечно, и месяц, а ведь может, и минута. На этот раз Виталина не стала дожидаться заветного момента.
Подходя к кабинету, через стеклянную перегородку она увидела, что там сидели два товарища, Семен и Александр, обсуждали какой-то футбольный матч и, по всей видимости, не сходились во мнениях настолько громко, что их было слышно через стекло. Виталина никогда не понимала, как можно из-за футбола или какой другой спортивной игры разговаривать друг с другом на повышенных тонах. Конечно, когда она вошла, вопли футбольных английских фанатов прекратились, но, судя по лицам лейтенантов, осадочек остался в каждом.
– Где человек? – спросила она, движением носа пытаясь поправить очки.
– Так в изоляторе, Виталина Аркадьевна, – привстал с кресла Семен.
Он всегда почему-то был первым. Отвечал первым, задавал вопросы первым, Дрозд всегда звонила именно ему на телефон и не помнила,