Свет матёрый. Андрей Лушников
тайна, великая тайна
Над каждой болящей душой
Свершается немногословно.
За стенами монастыря
Кончается обморок, словно
От запаха нашатыря.
Как будто у самого гроба,
В святой покаянной глуши
Отходит от сердца хвороба,
Срываются путы с души.
Недаром в измятом берете
Просвечен зарёй силуэт.
И светится в том силуэте
Художник иль, может, поэт.
Сутулится в том силуэте
Печаль вековая Руси —
Её в монастырь на рассвете
Примчало шальное такси.
И перед иконой Ахтырской,
С горящей лампадой перстов,
За древней стеной монастырской,
Застыла она у крестов.
Вдали от беспутных и чёрствых
Дорожек-путей беговых
Забыла все кладбища мёртвых
На кладбище вечно живых.
Поэту
Твоя стезя течёт рекой.
Ты лишь тогда живой,
Когда ты держишь под рукой
Суму и посох свой.
А шарик голубой круть-верть.
На нём навек, навек,
Как в стену, в каменную смерть
Вмурован человек.
Ты в стену посохом ударь!
Он выйдет из стены.
На голове его – сударь,
На теле – пелены.
«Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —…»
Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —
Ему от обиды в груди горячо.
Никто не желает ребёнку помочь.
Лишь помочь одна – та, что через плечо.
Когда у ребячества нет берегов,
Несчастный старик, ты считай, что пропал
В бесплодной равнине седых овсюгов,
Где ночь холодна и остра, как металл.
Когда успокоится жизни река
И память уснёт на предплечье костра —
То помочь одна – на груди старика,
Хоть лямка его и туга, и остра.
Он шепчет в ночи: «Не скрипи, старичьё!
Пока не упрячут в надежный пенал —
Господь ремешком тебя – через плечо!
Чтоб ты так и знал! Чтоб ты так и знал!».
«Художник чистый и пречистый…»
Художник чистый и пречистый,
А не какой-нибудь божок,
И никакой герой плечистый,
На землю высыпал снежок.
Проснётся утречком сиротство —
А мир уже под снегом нов.
Из будки высунет юродство
Мордаху сукиных сынов.
Ведь знает всякий, коль из мрака
Небесный сыплет оберег,
Что волк матёрый не собака —
Он пастью не хватает снег.
То, что зверью, кому за двадцать, —
Юродцу, кинику и псу,
Подняв лицо, клыками клацать,
Снежинки плавить на носу.
С утра, не пивши и не жравши,
Бежать по снегу кобелю
И голосить, хвоста задравши,
Что Бог сказал: «Всех убелю».
Грешная
по Блейку
Вчера надежды были злы,
У