Враг любит больно. Аля Алая

      – Нет.

      – Моя. Сделаю с тобой все, что захочу. Буду трахать твой непорочный рот, во все дыры выебу, Яся.

      – К черту иди, к черту!

      Роб резко выходит из моего тела. Разворачивает меня к себе лицом и нажимает на плечо тяжелой ладонью. Ноги подкашиваются, я падаю на колени перед ним.

      – Открой рот, – мне в губы упирается крупная головка, скользит по зубам. Роб быстро водит ладонью по члену, пока упругая струя не выстреливает. Его сперма растекается по моим губам, стекает на шею и грудь, – я тебя научу мне сосать, не сомневайся.

      Он выходит в спальню, а я остаюсь. Меня всю колотит после случившегося. Вода заливает сверху, смывая следы Роберта с меня.

      Вытираю рот ладонью. Быстро обмываюсь и заворачиваюсь в полотенце.

      В спальне застаю Роба. Он сидит голым в кресле и курит. Ноги широко расставлены. На теле поблескивают капли воды. От него фонит напряжением, как от высоковольтки.

      – Твои шмотки, – указывает сигаретой на пакет на кровати. Там моя сумка и туфли.

      Платье я прихватила с собой из ванной. Быстро одеваюсь, стараясь на него не смотреть.

      – Ты хоть представляешь, какая у меня власть в этом городе теперь? – он цинично усмехается.

      – Нет, – тяжело сглатываю, – мне очень жаль, что так получилось тогда, – делаю шаг к нему на встречу. – Это невозможно простить, но…

      Слова застревают у меня в горле, я не понимаю, что может искупить папин грех.

      Он выкрал у своего конкурента жену с маленьким сыном. Их держали в заложниках две недели, а потом был штурм и перестрелка. Мать Роба застрелили.

      Две недели ада и кошмарный финал.

      Доказать, что причастен именно мой отец не смогли, но все знали, что это он.

      – Без но, папина принцесса Яся, – Роб поднимается на ноги. Тушит окурок в пепельнице, вынимает из гардероба одну из своих рубашек. Бросает в меня ею, – чтобы я больше не видел тебя в этом, – брезгливо кривится от вида моего откровенного платья, – выглядишь, как шлюха.

      Краснею.

      Надеваю рубашку, чтобы скрыть голые ноги и открытую грудь в разорванном лифе платья. Дрожащими пальцами застегиваю пуговички.

      Между нами повисает напряженное молчание.

      – Почему из всех женщин в мире мне попалась именно ты, а Калугина? – усмехается мрачно.

      – Не знаю, – отвечаю растерянно, – а зачем меня спас именно ты?