Лайка. Юрий Кузьмич Иванов
где-то решил в другом месте переночевать – время-то уже почти одиннадцать, а мне завтра рано вставать… Тут после обеда чинил систему отопления у одной бабушки, и она мне выдала эту бутылку. Говорит, осталась с похорон мужа, хранила, мол, почти тридцать лет. Видишь, сделано в СССР? Думал, спирт испарился, и надо попробовать – ничего, вполне хорошая водка. Давай, дядя Никита, пропустим по сто грамм. Как ты?
Никита неопределённо покачал головой, и хотел было уже деликатно отказаться, как Серега, вытянув вверх указательный палец, уселся напротив телевизора, забыв о своем предложении. Никита, примостившись рядом с ним на старенький диван с высокой спинкой, из вежливости молча стал также смотреть на экран. Голос за кадром рассказывал о Службе внешней разведки России, что Никите было совсем неинтересно и абсолютно безразлично. На экране мелькали какие-то пустые коридоры, пустые ухоженные аллеи парка, лесные пейзажи, потом появился какой-то мужчина в костюме и стал говорить о своем жизненном пути.
– Это глава Службы внешней разведки, – с придыханием сказал Серега, показывая пальцем на телевизор. – Ситников Константин Георгиевич. Я его лично много раз видел.
– Так ты у нас разведчик? – с шутливым тоном спросил Никита. – Надо же, а я и не знал. Какие люди, оказывается, рядом со мной пьют водку и закусывают щучьими котлетами! Котлеты сам лепил?
– Котлеты? Какие котлеты? А-а, эти? Да, сам, а кто же еще?… Да ну тебя, дядя Никита, – замахал рукой в его сторону Серега, не отрывая при этом взгляда с экрана. – Я в армии служил там рядом. Ну, охраняли по периметру. Там у них территория огромная в Ясенево, рядом с Бачурино – это под Москвой по Калужскому шоссе, – вот мы и несли караульную службу. Там, знаешь, какая охрана? Ого-го-го! Мы по внешней границе стояли, а внутри у них своя уже охрана была из контрактников. Меня даже уговаривали подписать тоже контракт на три года и остаться у них, но меня тут ждала Галя…
Серега замолк, потом пододвинул свой стул поближе к столу и налил в две рюмки водку. Он кивнул головой Никите, указывая, мол, давай, поехали.
– Спасибо, Серега, но мне пить нельзя, – ответил Никита. – Я и раньше не любил это дело, а сейчас уже и здоровье не позволяет. А рыбу вот я поем, если предложишь: с двух часов ничего не ел.
Серега один опрокинул в рот свою рюмку, затем зашел за печку и через минуту появился с противнем, где лежала партия горячих котлет.
– Я вот все думаю-думаю, и никак не могу решить, что мне делать, – нарушил молчание Никита, принимаясь за чай после вкусных рыбных котлет. – Мать Гали попросила меня с тобой поговорить, чтобы ты – не знаю даже как сказать, – стал вести трезвый образ жизни, что ли.
Серега удивленно уставился на своего гостя от этих слов, заинтересовавшись неожиданным поворотом.
– Якобы ты спьяну подебоширил с ней, – добавил Никита и пристально взглянул в глаза хозяина дома. – Мать Гали одна растила и воспитала свою дочь – представляешь, как ей тяжело слышать такие вести? Зачем же надо было руку поднимать на нее.