Сказания Гардарики. Книга первая. Вольха Садовская
только знать надобно род твой.
– Зачем в зятья? – мальчик потупил взгляд и смущенно покраснел, покосившись на улыбающуюся Преду.
Только сейчас он заметил, что вокруг них собралась толпа воинов и наблюдает за происходящим. Рулаф вышел вперед, также улыбаясь:
– Из моего рода он, Владимир. Подойдет такое родство?
Мужчина, просияв, поклонился князю:
– От такого рода только остолбень откажется.
Многие начали смеяться, включая Предславу, а Годун стоял, заливаясь румянцем:
– Чего это меня сватать решили? Я ж не знаю, кто ты. Вдруг мне твой род не подойдет.
Владимир и окружающие взорвались от хохота, а Предслава, улыбаясь, ткнула в плечо своего защитника:
– Мой тятя – Владимир Святославович, князь Новгородский. Подходит тебе такой род?
Годун побледнел и с ужасом посмотрел на Рулафа, а потом на смеющегося Владимира:
– Подходит, наверное. Но я еще не хочу жениться.
Лишь один мужчина не смеялся. Отец соломоволосого стоял, понурив голову:
– Княже, прости моего сына за невежество. Позволь, я его из десятка заберу и выпорю.
Владимир удивленно посмотрел на удрученного отца:
– Так не в моем десятке он, а у Рулафа. Ему судьбу своих воинов решать.
– Останется он, – Рулаф рассек рукой воздух, показав, что решение окончательное. – Дела десятка – это дела десятка. Тут должен десятник разбираться, а не княжеский совет.
Громкий вздох подходящего Варяжки заставил старых воинов вновь рассмеяться.
– Пойдемте. Я вас отведу в детинец. Будем знакомиться, – затем отрок повернулся к Преде: – А тебе отдельную комнату выделят на женской половине. Будешь приходить в детинец по утрам, а почивать там.
На следующее утро, когда солнце еще только пробивалось сквозь кроны вековых деревьев, десяток Варяжки, где находился и Годун, уже собирался в общей зале и готовился к завтраку. Все детские едва не прыгали от радости – впервые они будут есть за единым столом с дружиной. Годун вошел в трапезную вторым и сразу начал взглядом искать Вигислава. Княжич стоял рядом с Владимиром и Рулафом, которые о чем-то спорили. Подойдя ближе, новоиспеченный детский услышал окончание спора старших:
– Я понимаю твою обиду, Владимир, – Рулаф положил руку на плечо родича. – И я признаю, что ты вправе взыскать виру за Олега. Но он – твой старший брат. Мое положение не позволяет мне вставать между вами. Вы – крови Святослава. Твое право на Новгород я поддержу. Но на Киев с тобой не пойду, уж не серчай.
– Ты всегда шел путем разума, сродник. Не серчаю я, но кручинюсь. Волю твою принимаю.
– А я – нет!
Оба князя повернулись на Виги.
– Можешь от меня окончательно отказаться, тятя. Мой меч и моя дружина пойдут с тобой.
Вигислав достал свой меч и повернул рукоятью в сторону Владимира.
Владимир посмотрел на Рулафа. Ладожский князь тяжело вздохнул, но кивнул.
– Коль воин хочет поменять дружину, князь не вправе ему мешать. Такова Правда.
Владимир