Малыш для генерального. Рин Скай
Федя. – Ты – дура! Еще об этом пожалеешь! – тычет он в меня черным обгрызенным ногтем, – а ты – мелкий…
И тут мое материнское сердце не выдерживает! Мне так обидно за маленького мальчика, которого мой идиотский бывший муж пытается сейчас задеть словами, что я без колебания хватаю тот самый прогнивший апельсин и что есть силы пуляю в лысину Федору.
Бамц!
Жухлая кожура цитруса глухо отскакивает от дурной башки и шмякает в стену.
Федор смотрит на меня совершенно очумелыми глазами.
– Пошел вон отсюда! – рявкаю я на него, и схватив гвоздику, целюсь ему прямо в глаз. Не знаю, что именно пугает бывшего: удар гнилого апельсина по башке, воинственный вид Миши, или моя боевая гвоздика, но факт остается фактом, красный как помидор, муженек пулей вылетает из палаты.
Миша тихо прикрывает за собой дверь.
– Подожди! – как можно мягче зову я мальчика. – Иди сюда, хоть познакомимся! Мой защитник!
– Я – Миша. – улыбается мне паренек.
– Марьяна. – любуюсь на него по-матерински, представляя, что у меня будет такой же маленький сынишка-защитник. – Без теть. Зови меня просто – Марьяна. Хорошо?
– Окей! Я из соседней палаты услышал, как этот… дядя Федор кричит. А папа говорит, что на женщин кричать нельзя…
– А что еще говорит твой папа? – улыбаюсь я ему в ответ.
– Он говорит, что нельзя обижать слабых. Что нужно уважать старших. Много учиться и получить образование. А еще, что мужчины не плачут. Вот я и не плакал. Мама удивилась, конечно!
– Думаю, твоя мама тобой гордится!
– Я не видел ее несколько дней. – спокойно говорит малыш. – Мама – занята. Со мной моя няня, Марфа.
– И где она сейчас? Не потеряет тебя?
– А ее нет. Ушла к воротам. Там ее парень пришел.
– А ты, значит, не боишься один в палате?
Миша смотрит на меня так, словно я сморозила глупость.
– Прости, – смеюсь я, – просто всегда думала, что дети… они… – запинаюсь на полуслове. Миша молчит, внимательно меня слушая, – ну что они… маленькие и не смышленые.
– Какой же я маленький? – улыбается Миша. – У меня и мама, и папа высокие. Встаньте, пожалуйста. – подходит он ко мне. – Вот, посмотрите! Я почти дорос до вас!
Миша и правда мне ровно по предплечья. Очень высокий паренек. Хотя сама я – метр с кепкой, положа руку на сердце.
– Не болит у тебя шрамик? – снова я веду себя с ним, как с малышом.
– Марьян, ну какой «шрамик»?! – усмехается паренек. – И вообще, папа говорит, что мужчину шрамы украшают! У моего папы знаете какой шрам?! В него бандиты стреляли! Давно! Когда я не родился! И папа не плакал тогда! А мне чего реветь?
Похоже, папа у мальчика и правда настоящий мужчина, раз сумел так сына к шести годам воспитать! Как жаль, что у моего малыша папа совершенно другой. Вряд ли он захочет хотя бы раз увидеть свою кровиночку…
ГЛАВА 18
Месяц спустя.
Да! Весь этот месяц я провела почти как на курорте! Хотя почему почти? Были же в советское