Нерукотворный. Юрий Ель
бессмертия. Это всё равно, что просто так взять и отнять глаз – настолько жестоким и неестественным было это преступление.
– Ты… точно уверена в этом? – Баиюл внимательно посмотрел на Доротею.
Та кивнула, ответив:
– Абсолютно, папуля.
Бог опустил взгляд. Его глаза вдруг потемнели, будто лишившись души. В них образовалась такая пустота, что, едва заглянешь в неё, так и провалишься в небытие – его страшные подозрения подтвердились. Он о чём-то размышлял, утратив связь с реальностью. Казалось, она в миг перестала быть интересна Всеотцу, и теперь он не желал возвращаться из пучины собственных мыслей. Отчего-то сделанные Доротеей заключения тяготили бога. С виду могло показаться, что он потерял всякую надежду.
К этому моменту Аелия пришёл в себя. Оковы чар Доротеи спали, и теперь юноша мог трезво оценивать, что происходило вокруг. Стоило взглянуть на поникших божественных братьев, как тут же пришло осознание страшного: неужели Доротея в самом деле права, и это никакая не ошибка?
– Н-но как это возможно?! – воскликнул Аелия и завертелся по сторонам, бросая взгляд то на Баиюла, то на Бьерна в ожидании реакции. – Неужели я и вправду…
– Очень даже возможно, дорогой гость, – ответила Доротея. – Какой-то бесстыдник взял и перевязал золотую нить, ведущую к сердцу, оборвав тем самым поток памяти и опыта. Без него твоё сердце забыло о бессмертии. Частицы жизненной энергии внутри него замерли, не понимая, что им делать. Я подозреваю, что это было сделано лишь для того, чтобы жизненная энергия не смогла постепенно восстановить украденный фрагмент памяти. Ведь она, как основополагающее самой сути бытия, всё-таки является главным веществом в любом живом организме, поэтому и способна как залечивать раны, так и восстанавливать утраченные воспоминания.
С каждым сказанным словом Аелия всё больше ужасался и впадал в отчаяние.
Доротея продолжала:
– Перевязав нить, кто-то лишил тебя связи двух потоков. Не думаю, что его целью было конкретно твоё бессмертие – им пришлось пожертвовать ради беспамятства.
Аелия зажал голову руками, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Глаза метались, дыхание участилось.
– Скажи, ты же не лжёшь? – дрожащим голосом спросил он. – Это не злая шутка? Не твоя безжалостная шалость?
Аелия и так знал: Доротея не шутила. Его поразило, какой, оказывается, серьёзной она могла быть. Пару мгновений назад это создание вело себя, словно малое дитя. Она переговаривалась с создателем, дерзила и дула губы, как обиженный ребёнок, а сейчас пугающе сдержанно объясняла настолько сложные вещи. Неужели эти концерты Доротея – великий Страж Умброва Леса – разыгрывала лишь для Баиюла, добиваясь опасного внимания бога, доведённого до белого каления?
Ещё и это видение с её наготой. К чему она показала себя Аелии в таком виде?
– Что думаешь делать с этим? – тихо спросил Бьерн старшего брата.
Тот помолчал ещё пару мгновений, а потом вновь оживился.
– Ничего