Во сверкающей броне: Клинок Фемиды. Евгений Сергеевич Антохин
просто – Тим. Все, кроме отца и некоторых его товарищей, а менеджеры, с которыми он вёл деловые переговоры – не в счёт.
В итоге, пришлось принять, как факт, всё случившееся, без объяснений. Назрел вопрос – что делать? Надо ли рассказать об этом связному? Что тогда будет? Скорее всего, его отзовут, подправят историю так, будто предложения о работе не заинтересовали Джеймса Райбака и он решил вернуться домой. Покрутится здесь ещё пару дней для виду и покинет остров? Слишком оптимистичный вариант! Или не говорить, но это значит – взять риск полностью на себя. В этом случае дальнейшее развитие событий вариативно и не предсказуемо, но финал, в самом лучшем случае, будет один – его тихо уберут, как Парнаса. И если не одни, так другие. Кантора поймёт, что засылать сюда агентов, которые ничего не успевают сделать одного за другим, не выгодно, и перестанут это делать. Может ли это быть своеобразным посланием? Вполне. И ещё – логика подсказывала, что живым он всё равно отсюда не выйдет, а значит, есть смысл рисковать до конца, даже если этот конец совсем близок. Допивая свой чай, Старков принял решение пока не извещать Залоне о своих кратковременных видениях. И помнил обещание отца – подстраховать на самый крайний случай.
Тимофей встал из-за стола, расплатился и уже собрался уходить, как его окликнули:
– Мистер Райбак! Простите, сэр, вы обронили!
Старков вполоборота развернулся, перед ним стоял высокий мужчина средних лет – управляющий ресторана по имени Айзек Майерс – так было написано на маленькой изящной золотой пластинке на отвороте жилетки. Айзек был почти на голову выше Тимофея, подтянутый, гладко выбритый, идеальная улыбка, голубые глаза, правильные кукольные черты лица. Улыбаясь, он протягивал Тимофею конверт – открытый, из белой дизайнерской бумаги. Конверт не мог выпасть из карманов Старкова просто потому, что не принадлежал ему. Тимофей улыбнулся, глядя в голубые глаза Айзека Майерса, забрал конверт и кивком поблагодарил. Затем спокойно вышел за территорию ресторана, только после этого принялся изучать конверт. Приятная на ощупь бумага, словно бы прохладная, имеющая едва ощутимую фактуру, прочная, благородная.
От руки чёрным фломастером на интеранглийском было написано: «Твой шанс на миллион, если хочешь знать…». Почему-то эта фраза прозвучала в голове Старкова голосом той незнакомой женщины, которая произнесла его настоящее имя во время "видений" некоторое время назад. Тимофей извлёк на свет небольшую карточку – пригласительный купон претендента на участие в турнире. Что самое странное – на имя Джеймса Райбака! Ответ на вопрос, что сказать при встрече связному, сам собой нашёлся. Тимофей оглянулся на здание Колизея, голограммы по-прежнему вращались и показывали эпизоды прошлогоднего турнира.
Родион Родимцев, как и подобает всем большим людям, часто скучал на работе. Его огромный кабинет напоминал апартаменты вип-класса в дорогой гостинице: большой, просторный и пустой. Стеклянная