Безславинск. Михаил Болле
дважды в году – на 8 марта и Новый год.
Какая-нибудь плечистая продавщица с двойным подбородком и рыхлой «борцовской» шеей, украшенной красными пластмассовыми бусами, лениво разговаривала с местными старушками, а во времена активной борьбы с самогоноварением торговала ночами водкой по завышенной цене. Теперь всё иначе – прилавки ломятся от разнообразия, заграничное и отечественное производство поражает провинциальных едоков пестротой своих упаковок и диковинными продуктами, нет очередей, а за прилавком можно увидеть вполне симпатичную особу женского пола. И даже появилось название, в отличие от советских времен, когда почти все продовольственные магазины именовались попросту «продмаг». Теперь над входной дверью красовалась вывеска с разноцветными буквами «ЁПРСТ», значение которых было известно только хозяину магазина. А местные жители шуточно называли этот мини-маркет исключительно аббревиатурой «ЁКЛМН».
Вот только раньше, в далекие советские времена, не было окон с разбитыми от взрывов стеклами, и их не забивали фанерой и досками, а фасад магазина не был изрешечен осколками и пулями. А что до изобилия и разнообразия, так всё это было совсем недавно, несколько месяцев назад, пока не началось противостояние Донбасса и Киева, пока не начались боестолкновения между силовыми структурами, подчинёнными властям Украины, и вооружёнными формированиями повстанцев в Донецкой области.
А сейчас на прилавках снова было хоть шаром покати…
Теперешним сельмагом заправляла продавщица, стройная казачка с полной грудью и с «ласковым» прозвищем Людон. Фамилия у продавщицы была под стать её внешности – Молошникова. Казалось, у Людон вместо крови по венам бежит парное молоко, а вместо мозгов у неё – творог со сметаной.
Она была не слишком молода и выглядела старше своих лет, но по-прежнему оставалась привлекательной. В свои тридцать с небольшим она была похожа на всех женщин, видавших виды, хотя внешне отличалась отменной ухоженностью, эдакая задиристо-заманчивая самка с ненасытно-порочным взглядом. Обычно такие женщины не придают значения чувствам и всяким там телячьим нежностям, хотя способны на большую искреннюю страсть. Её можно было смело назвать продвинутой модницей, даже франтихой, пусть местечкового разлива, но всё-таки франтихой, поскольку её манера одеваться, укладывать свои пшеничные кудрявые волосы и наносить макияж явно не соответствовала нормам безславинского представления о гардеробе и внешности современной женщины «бальзаковского возраста». Её весёлый отец-забулдыга Колян, озорно подмигивая парням, ухаживавшим по молодости за его средней дочерью, говаривал:
– Людка моя не девка – лиса-огнёвка, испепелит, оберёт и сожжёт! Раз-раз, по рукам – и в баню, по зубам – и в харю!..
Прямо напротив Людон у самого прилавка стояла Светлана Дмитриевна Верходурова или, как звали её в округе, физрук Лана