Свалка. Евгений Пышкин
опытом космонавт.
Рэйл спросил: «Впервые покидаете грешную землю?». «Да», – ответили мы. Затем он начал рассказывать об океанах.
– Есть три океана. Ну да, три, по-моему. Собственно, водный. Воздушный океан. Наконец, космос. Он тоже океан. Организм, живущий по своим законам, которые нужно чтить.
Как оказалось, у Рэйла есть свой таракан в голове. Любимое насекомое, что не дает покоя. Кажется, мир крутится вокруг этого беспокойного существа. Обожествление космоса. Нет, я не смеялся над его «идеологией», и с внимание слушал, ведь никогда до встречи с ним не задумывался над этим.
Рэйл назвал космос океаном, и само собою я вспомнил о покорителях водных просторов. Они проводят большую часть своей жизни в море, сливаются душой со стихией. Океан накладывает на их характер особый узнаваемый отпечаток. Так и космос, хочешь ты того или нет, влияет на тебя.
Я не знаю, как Ордо относится к космосу, воспринимает ли он его как живой организм. Мне трудно сказать. Скорее всего, командир смотрит на эту стихию, как на нечто темное и непонятное, чуждое НИКС. Рэйл, напротив, воспринимает станцию как инородный организм в теле космоса. С другой стороны завлаб говорит: «Эта громоздкая железяка – результат труда многих людей, поэтому его нужно уважать».
Наконец, Кид. После вахты за завтраком он был угрюм. Его мрачная физиономия разглядывала нас. Он не выспался. Кид не проронил ни слова, но в обычном своем состоянии он превращается в ветер. Третий член экипажа является исполняющим обязанности командира, именно поэтому на его долю часто приходится ночная вахта по бортовому времени. Я назвал Кида ветром по одной простой причине. Он стремителен в своих действиях, никогда не задерживается на одном месте, ни на одной мысли, ему трудно сосредоточиться на одном предмете. За все время пребывания на «Ионе» я не замечал за ним той рассудительности командира или того одушевления космоса, что присуща Рэйлу. Кажется иногда, Кид слишком рассудительный человек, до занудства. Кстати, ветром назвал его я и никогда не произносил прозвище вслух, а так среди членов экипажа закрепилась за Кидом прозвище: непоседа. Так именуют детей. Да, что-то ребяческое было в его характере, несмотря на внушительный рост и внешнюю взрослость.
Помню, как однажды после очередного сеанса связи с Координатором, при котором Кид не присутствовал, он спросил Ордо: «В чем была суть переговоров?» Командир стал говорить довольно пресно, раскладывая все по полочкам. Он будто отчитывался перед Кидом. Рассказывал Ордо довольно долго, однако исполняющий обязанности командира выслушивал это как и полагается заместителю. Я уверен, все остальные члены экипажа, включая меня, спустя пару минут, заподозрили какой-то подвох, потому как на Ордо это не похоже. Не любил он бюрократии и разглагольствований впустую. Что касалось работы, говорил четко, ясно и кратко. Таким образом, загипнотизировав Кида искусством плетения