Последствия хандры. Андрей Расторгуев
лицом. В молодости, наверное, была красоткой. Руки, что называется, на месте – вон как быстро приладила мне гипс и спеленала в считанные минуты. К накрахмаленному классическому халату, пахнущему лекарствами, она по старинке повязывала голову белой косынкой. На неё бы ещё красный крест нашить, и я бы точно решил, что попал в неспокойное военное прошлое моей многострадальной Родины.
Клавдия Степановна всплеснула руками:
– Да куды ж я его положу, сердешного? Сами знаете, Михал Михалыч, все коридоры заставлены.
ММ, как я не замедлил окрестить про себя доктора, молчал до тех пор, пока не заполнил бланк. Поставив последний росчерк, аккуратно положил ручку на стол, сплёл пальцы и проницательно глянул сквозь линзы очков на медсестру.
– А в закуточке возле гардеробчика нашего?
– Мы ж туды сетки с матрасами сложили да щиты, что с терапии вчерась перенесли. Сами бочком ходим, ежели запамятовали.
– Я же распорядился убрать всё это в подсобочку, – нахмурил белесые брови ММ.
– И хто, скажите на милость, будет енто таскать? Мы с Наталкой?
– Привлеките выздоравливающих…
– Да их две калеки. И без ентого нам всё таскають. Загнутся болезные, кому отвечать-то потом, а? Мне али вам?
– Клавдия Степановна, – доктор слегка повысил голос. – Будьте любезны обеспечить больному койко-место. – Пожевав губами, добавил: – Пожалуйста, милочка…
Громко хмыкнув, медсестра вышла из приёмного покоя, стараясь сохранить независимый вид.
Пришлось её ждать, сидя в коридоре на жёсткой скамейке, с которой чуть не свалился, когда отошёл от укола, и мне снова поплохело.
Наконец, увидел долгожданную голову в косынке, выглянувшую в коридор.
– Пойдём, болезный…
Стационар
…Судя по табличке на входе, я попал в «Травматологическое отделение Центральной Городской Больницы г. Артёмовска». Разместилось оно в сильно вытянутом одноэтажном кирпичном здании с побелёнными стенами, которое окружал самый настоящий лес, приютивший в себе весь больничный городок.
Сквозь густо переплетённые ветви деревьев соседние корпуса почти неразличимы, но если постараться, то увидеть их можно. Это создавало впечатление, что мы одни одинёшеньки в огромной дремучей чаще. Впечатление портили периодически проезжающие по двору «скорые», и слышимый где-то вдали слабый, едва различимый шум города, живущего своей обыденной жизнью.
Не знаю, почему больница носила столь громкое название – «Центральная». Как потом выяснил, она единственная в городе. А если нет «периферийных», то и «центральной» быть не должно. Это же против логики. Верно?
Внутри травматологии длинный-предлинный коридор с несколькими переходами был сплошь заставлен кроватями вдоль обеих стен. Везде люди: забинтованные, в гипсе, на костылях, с палочками. Большинство лежит или сидит, некоторые ходят, с трудом протискиваясь между кроватей.