Физрук 6: Назад в СССР. Рафаэль Дамиров
краеведческий музей. Ну что ж, где же еще быть человеку, что-то знающему о допотопном изобретателе Никитине? Мы вошли в вестибюль, тщательно сбив мокрый снег с обувки.
– Добрый день! – сказал Вадик, обращаясь к гардеробщице. – Мы к Марине Павловне.
– Здрасте! – кивнула та. – Проходите, в кабинете она.
Мы, не снимая верхней одежды, повернули направо от входа и вошли в дверь, на которой было написано: «ДИРЕКЦИЯ». Там, в небольшой комнате сидела девушка, немногим старше Красильникова и тарахтела клавишами большой электрической пишущей машинки. Я уж было подумал, что это и есть Марина Павловна, но увидев нас, девушка улыбнулась и показала на дверь, на которой поблескивала стеклянная табличка «ДИРЕКТОР».
– Марина Павловна у себя, – сказала секретарша. – Только снимите верхнюю одежду, пожалуйста!
Пришлось раздеться и пристроить дубленку и шапку на вешалке. Скинув пальтишко и сунув в его карман лыжную шапочку, которую Вадик надел вместо ушанки, он без стеснения открыл дверь кабинета директора музея. Я подмигнул девушке и шагнул за ним следом. Кабинет оказался маленьким и тесным, к тому же – загроможденным шкафами, набитыми книгами, папками с бумагами и разными предметами – от каких-то массивных чугуняк до изящных фарфоровых статуэток.
Хозяйкой кабинета оказалась невысокая женщина лет шестидесяти. Она сидела, сгорбившись, за письменным столом, заваленном бумагами и рассматривала в большую лупу некий документ. С порога можно было разглядеть только седой «кукиш» на ее макушке и пуховую шаль на плечах. В сочетании с лупой, Марина Павловна напоминала мисс Марпл и, казалось, что она рассматривает через увеличительное стекло некую важную улику. Услышав наш топот, она вздохнула и подняла голову.
– Добрый день, Марина Павловна! – сказал мой сопровождающий.
– Ах, это ты, Вадик! – откликнулась та. – Ну, здравствуйте, молодые люди!
Я тоже поздоровался.
– Это Александр Сергеевич, – отрекомендовал меня десятиклассник. – Наш учитель физкультуры и тренер по самбо.
– Наслышана, наслышана, – пробормотала директор. – Вадик, мальчик мой, сними во-он с того стула комплект «Нивы» за девятьсот четырнадцатый… Ага, переложи на подоконник… Садитесь, товарищ учитель. А ты, Вадик, постоишь. Хотя можешь принести из приемной стул, если хочешь.
– Да ничего, Марина Павловна! – отмахнулся тот. – Я постою.
– Ну как будет угодно!
– Марина Павловна, – продолжал Красильников, – вы не могли бы рассказать о своем отце, точнее – об его изобретении?
– Ах вот что вас интересует, – кивнула пожилая женщина. – К сожалению, я мало что знаю об этом… Ведь я родилась в двадцатом году, а вся эта история с «теплофорным снарядом», как называл свое изобретение отец, случилась за пятнадцать лет до моего рождения. Жандармы изъяли тогда все чертежи и рабочие дневники Павла Сергеевича, а самого упрятали сначала в лечебницу для душевнобольных, а потом – в кутузку. Вытащили его из нее