Нож. Ростислав Алексеевич Скрипкин
уже начинали осыпаться. Примечательным было то, что белоснежные крупинки не падали на землю, а летели вверх, завиваясь и обретая причудливые формы, и на момент могло показаться чьё-то лицо, воссозданное из мельчайших частиц, обретающее покой и душевную свободу.
А лицо Джека оставалось неизменным. Не из-за того, что он был ко всему безразличен, вовсе нет. Его нервная система на миг замерла вместе с сердцем бедной старухи, пытаясь переварить увиденное глазами зрелище. Скорее всего, Джек просто не мог поверить, что видит настоящую смерть настоящего человека. В мозг проник разбитый жизнью ребенок, его губы несли предсмертное послание старухи – совершенно глупое, как подумал Джек, не достойное последнего слова, раз уж выпала такая возможность.
Настало время тишины и вечного покоя, но только не в голове того ребенка, что сам становился стариком, переживая последние минуты жизни знакомого ему человека. Джек полностью погрузился в себя, в свой внутренний мир, выстроенный им из детских кубиков, на каждом из которых по буквам было выведено только его имя. Эту игральную комнатку заполонил бесформенный хаос, разбрасывая игрушки в самые дальние уголки необъятного пространства, царапая на стенах чьи-то дьявольские лица. Они выпирали наружу, преодолевая границы реальности и все точки соприкосновения с привычной для нас действительностью, растягиваясь в неестественных формах и пропорциях. В их смолистых глазах, поглощенных самой бездной, не было ни света, ни даже намека на него. Лишь океан пустоты, тонущий в ещё большем океане – таком липком и густом, что невольно может захватить всех тех прохожих, что, не задумываясь, прыгают в него с головой. Резиновые рты этих демонических созданий были широко открыты, но огромных и острых клыков не имелось: только черные дыры, изливающие на гладкий пол суспензию своего безумия неизвестной материи.
Джек воспрянул от мракобесия, выплясывающего в его маленькой и хрупкой однокомнатной квартирке, где мозг уже не мог работать, как прежде, со свойственной ему открытостью для всего нового и необъяснимого. Его барабанные перепонки вдруг забились от приближающегося шума. Входная дверь распахнулась еще шире – за ней виднелся огромный силуэт, рождающий в перепутанном и искривленном разуме Джека ужасную картину – Янсон снова вернулся, еще более раздраженный. Пухлый увалень, увидев эту сцену из немого кино, будто перед ним не один труп, а сразу два, резко взмахнул своими куриными крыльями и схватил ничего не понимающего паренька, да так сильно сжал, что у того вырвался беззвучный крик и бледное лицо вдруг обрело красный оттенок.
Глава 7. Люди в мешке
Руки Джека полировали железные наручники, оставляя на запястьях следы своего пребывания на мягкой и изнеженной коже. Подкашивались длинные ноги, вес тела доставался теперь не им, а двум крепким полицейским, что волочили за собой нарушителя и убийцу, жертвой которого стала беззащитная старушка – легкая