В годину смут и перемен. Часть 2. Зазеркалье русской революции. Андрей Иванович Ипатов
от страха за произнесенную нелепость.
– Ай да молодец! Ай да умница ты наша! – закричал вдруг хозяин. – Уловил-таки глубину дела! Вот оно что, Василий, напишу я тебе на него рекомендацию, да не к Буманам, а для работы у делового человека в Череповце. У американцев и англичан это называется учиться бизнесу, а по-нашему – деловой хватке в коммерции. Если сын твой сам понял то, что он сейчас нам сказал, то не мастером ему быть, а как минимум управляющим, а то и хозяином всего дела! Все-таки наши дети должны достигать более высоких высот, чем их родители. Пока это правило будет соблюдаться, то и дело будет в России на подъеме. Иначе же все развалится да рассыплется. На одной стагнации прогресса не добудешь.
То ли водка так раззадорила Николая Васильевича, то ли действительно так ему Иван приглянулся, но дальше, уже за чаем, в кругу своего семейства Верещагина потянуло на воспоминания о собственных провалах в бизнесе.
– Случались у нас в едимоновской молочной школе разовые проблемы, требующие денежного вспомогания. Само-то село богатое, сто дворов, церковь, постоялый двор, чайная, лавки торговые, кузни – целых три! Кроме большого крестьянского стада, еще и у помещика барона Корфа восемьдесят дойных коров имелось. Потому ежедневный удой велик был, на молоке том держали не только школу молочного хозяйства, но и маслодельню с сыроварней. Ученики, конечно, немало молока на этом производственном деле попортили, но сырья там всегда в избытке было. Дело торговое – живое, потому неоднократно я просил тверскую управу о кредитах. Земство нам много помогало: и субсидию на открытие склада артельных сыроварен в Петербурге дало, а еще ссуды селянам на устройство артелей, опять же стипендии ученикам организовало – помнишь, Василий, тебе же тоже денежку при всем твоем личном голодранстве давали? То-то же! Земства в губерниях в те годы хорошо артели поддерживали. Не только наши молочные, но и сапожников, кузнецов, смолокуров там разных. Ну, а за нас персонально всегда ратовало Вольное экономическое общество, а кроме того, было еще и крепкое покровительство от самого Великого князя Николая Николаевича. Хорошая мысль тогда у нас возникла: обзавестись в Петербурге собственным складом для артельных сыроварен, чтобы освободиться от диктата столичных скупщиков. Это, естественно, подняло прибыль. Поначалу торговал там и вел все счетоводство обычный крестьянин Никифор Сивой, очень способный и надежный человек. Однако со временем бухгалтерия стала усложняться, ежегодный оборот достиг 12 тысяч рублей, потому помогать в этом деле вызвался один помещик Старицкого уезда Козлов, земство с ним заключило надлежащий договор. К тому времени в Петербурге у нас уже было пять лавок, все на бойком месте. Создали филиал и в Москве. Ревизоры всегда отмечали, что товарный и денежный отчеты у нас везде в идеальном состоянии. Девять лет так работали, и вдруг наш доверенный Козлов пропал… со всеми деньгами… Для покрытия