Когда большинство в толпе. Фантастическая повесть. Алексей Бодров
было проехать на велосипеде, то заводил «Ниву» трёхдверку. Она у него пёрла в любую грязь. Задний мост он сделал самоблокирующимся в случае необходимости.
Дороги никто никакой до деревни не делал. В грязь или в метель к Ивану не всякий легковой вездеход мог добраться.
У Ивана был старенький Т-25. Он купил его год назад и теперь колымил в соседних сёлах по расчистке небольшого снега, косил траву, пахал несколько огородов. Он и у старого хозяина был видоизменённым трактором. Иван тоже кое-что усовершенствовал. Он вообще любил копаться с техникой.
К вопросу, как обзавёлся живностью. Не покупал. Котят брошенных подобрал по дороге и они поехали с ним дальше в порыжевшем тракторе, жалобно мяукая и не понимая, что их спасают. Собака сама пришла невесть откуда и сначала устроилась в пустующем хлеву, сообразив, что от Ивана ей и впредь может перепадать вкуснятина. Потом Иван определил её под крылец (так иногда говорили вместо слова «крыльцо»). Ещё у него на пазьме был сенник, дровник, уличный туалет, баня, погребец (ударение в этой местности ставилось именно на первое «Е») и летний душ, представлявший из себя бочку с лейкой, опирающуюся на четыре видавших виды деревянных столба, между которыми с трёх сторон была натянута плёнка. Прорехи в плёнке не смущали Ивана – посетителей тут всё равно днём с огнём не сыщешь. Господствующая тишина, только ветер порой завывает в ветреную погоду, да дождь шумит… Но Иван слышал много звуков: и рабочее гудение пчёл в период медосбора и радостное весеннее щебетание птиц и шорох снежинок по льду, журчание ручьёв, несущих только что растаявшую воду, и пробивающих себе дорогу в только что освободившейся от снега слякоти в более низкое место.
Зимой Иван отдыхал. В глазах, тех, кто его знал, зимний Иван выглядел супербездельником, отшельником, сумасшедшим. Иван, в отличие от своих родственников, не терпел никакой выхвалки. То есть не любил похвальбы. В зимнее время он больше времени уделял своему творчеству, чем в тёплые времена. Он бренчал на круглой балалайке, которую современники называют домрой. Вероятно, это название соседствовало с «балалайкой» и в древности. Сочинял песни, стихи. Сначала о неразделённой любви, потом о службе, потом о том, что увидел в жизни и о том, что ему раньше рассказывали деды (не армейские, а возрастные соседи и деды-родственники), о том, что вычитывал в старых книгах. Короче, жил он в своё удовольствие.
Фонарь на мачте уличной антенны всё меньше освещал кухню из-за поднимающегося снега. По весне Иван собирался добавить солнечных батарей на крышу и осветить больше пространства вокруг дома.
«Нужно будет с утра очищать фотоэлементы солнечной батареи от снега, а то дни короткие… хотя, если продолжит наваливать, то поживу пока в 19-м веке. Баньку завтра надоть согреть». Оба кота спали тут же на просторной тёплой печи. Собака, старая лайка, спала в соломе и в сене под крыльцом. Каждое утро она встречала Ивана