Кино, Ктулху и коты-убийцы. Роман Владимирович Кашин
в стареньком «пежо» Майлза за несколько миль от города. У Майлза сильно ломило голову, и он вздрагивал и болезненно морщился каждый раз, когда Альфред жизнерадостно орал при виде коровника, одинокого дерева или фермера в грязных штанах, остановившегося справить малую нужду у колеса трактора.
К инструкциям Скоэна была приложена схема проезда, которую Альфред Кроу азартно вертел в руках, пытаясь совместить с картой. Смотреть на это больше минуты не было никакой возможности – Майлзу казалось, что коллега-сценарист репетирует сложный номер с игральными картами.
– Что за черт! – не выдержал в конце концов Фредди.
– Что такое? – замученно отозвался Майлз.
– По всему выходит, что мы должны встретиться с ними на кладбище.
– А что тебя смущает, фильм-то про мумию? Антураж подходящий…
– А-аа, ну тогда ладно…
Спустя несколько минут:
– Майли!
– Да?
– А что это за Джон Боулдерстоун, о котором вы со Скоэном вчера говорили? Ну, наш третий сценарист…
– Джон Л. Боулдерстоун. Ты что, правда, не знаешь?
– Ффф! – пренебрежительно фыркнул Альфред Кроу. – Я в отличие от тебя колледжей не заканчивал.
– Это он написал сценарий для самой первой «Мумии Ньярлатхотепа».
– Это которую Эрик Боммерс в 1999-м снял?
– Нее, САМУЮ первую, 1934-го года, нецветную, там еще Борис Марлофф играл. Боммерс ее переснял, приколов добавил… Боулдерстоун много еще к чему сценарии написал, почитай, вся классика кино у него из-под пера вышла: «Дрокула», «Франкенстайн», «Невеста Франкенстайна», над «Унесенным ветрами» работал… Не сценарии, а золотое дно – снимай, не хочу. И платить никому не надо.
Майлз замолчал, вспомнив портфель Скоэна и старый грязный сценарий.
– Так он умер, что ли, уже?
– Ну да, родился в самом конце 19-го века, умер где-то в 60-х.
– Так как же мы тогда у него заверять сценарии будем?
– Тьфу ты, Фредди… Что за бред! Скоэн про родственника говорил, помнишь – «профсоюз навязал…»?
– Да-а! Точно!
– Что «точно»?
– Приехали правильно… А то я уже беспокоиться начал.
Из-за ровно постриженных деревьев виднелись отстветы прожекторов и другой осветительной аппаратуры, группы людей, рабочие. Стремительно вечерело, как это всегда бывает на Среднем Западе. Картина была бы даже умиротворяющей, если бы не непонятная заноза, которая по неизвестной причине впилась в сердце долговязого сценариста и не отпускала, а ныла и ныла, сообщая ему беспокойство.
Все действо было организовано вокруг крупного, отдельно стоящего склепа с надписью «Джон Л. Боулдерстоун. 1888–1955 гг.». У Майлза в голове снова зашевелились нехорошие мысли, но Фредди ничего не замечал и то и дело простодушно хватал его за рукав:
– Смотри, солдаты… оба-на! Ты только глянь – священники-иезуиты! С детства их не встречал…
К друзьям вышел Роб Скоэн. Сегодняшний режиссер отличался от вчерашнего: бледное лицо, черные круги под глазами, его асимметричное лицо казалось еще более неправильным.
– Вы