Повесть об отце. Валерий Николаевич Ковалев
выдался погожим, в воздухе летали нити паутины.
Для начала, по просьбе Кольки, зашли в ближайшую «фотографию», где он снялся в полный рост. Вручив квитанцию, мастер обещал выполнить заказ к вечеру.
– А теперь выпьем сельтерской, – сказал Алешин, когда вышли на улицу. Направились к голубой тележке с тентом.
– Всем с двойным сиропом, – вручил продавщице червонец. Та, отсчитав сдачу, поочередно наполнила стаканы. Пузырящийся напиток приятно шибал в нос, с удовольствием высосав, не спеша пошли дальше.
Город был небольшой, стоял на берегу реки. В центре различные учреждения и магазины, неподалеку старинный собор и пожарная каланча, улицы мощены булыжником, на окраинах бревенчатые дома, окруженные садами.
Погуляв с час, решили зайти на местный базар, рядом с маслобойным заводом. Он был многолюдный и шумный, заполненный горожанами и жителями близлежащих сел. В лавках торговали мануфактурой*, на лотках всякой всячиной, селяне продавали с возов рожь с пшеницей, овощи и всяческую живность.
Внезапно впереди раздались крики «держи вора!» навстречу из толпы вынесся малый, по виду цыган.
– Дорогу! – истошно вопил, размахивая зажатым в кулаке ножом, люди в испуге шарахались по сторонам. Когда бешено вращая глазами, пробегал мимо, Алешин сделал ему подсечку, кувыркаясь, полетел на землю.
Ах ты ж сука! – попытался вскочить, не успел. Набежавший Колька саданул кулаком по курчавому затылку, обмяк. Вместе с Воскобойником, заломав руки, подняли. Всех тут же окружила толпа, раздалась трель свистка, через нее пробились два милиционера. За ними потный здоровенный дядька в свитке и тяжелых сапогах.
– Попался ворюга! – размахнулся для удара. Старший милиционер не дал.
Чуть позже цыган с задержавшими его и потерпевший сидели в участке, тут же на базаре. Милиционеры вернули дядьке украденный бумажник, тот пересчитал деньги, оформили на вора протокол и всех, кроме него, отпустили.
– Спасибо, хлопцы, – пожал всем троим руки селянин, когда вышли наружу. – Айда со мной. Угощу.
– Это можно, – переглянулись сержанты.
На краю ряда возов, с которых торговали живностью, попросил обождать и вскоре вернулся с небольшой корзинкой, накрытой чистой холстиной, – тут вам выпить и закусить.
– Благодарствуем, – ответил Алешин и кивнул Кольке, – прими.
– Да, подфартило нам, – рассмеялся Воскобойник, когда отошли. – Ну что, двинем на природу?
Алешин молча кивнул, направились к воротам.
Выйдя за них, свернули в переулок, опускавшийся в низину, за последними избами блеснула неширокая река. Подошли к низкому берегу, густо поросшему ивами, расположились на небольшой солнечной полянке.
– Давай, Никола, открывай, – кивнул Алешин на корзинку.
Тот, расстелив на траве холстину, поочередно выложил на нее кусок сала, ржаную паляницу*, три луковицы и в завершение поставил зеленого стекла бутылку, заткнутую бумажной пробкой.
– Ну – ка, – вынув пробку, понюхал