Переполох. Том Торк
исчезла навсегда. Теперь вырос прекрасный мир иллюзий, гниющий изнутри.
Горе! Существо вновь зашло в комнату, покинуло великую Тьму, уподобившись и предпочтя окно двери.
Внутри на перебой неразборчиво кричали мужские и женские голоса от мала до велика. Настя, не сомневаясь ни секунды, юркнула вглубь. Дом оказался очень старым: пол под ногами продавливался, несмотря на отнюдь не большие габариты Насти; часы то тикающие три такта, то оглушительно замолкающие умоляли всех вокруг о починке, но, по всей видимости, получали лишь равнодушие. Воздух оказался неприятно затхлым, будто бы комнаты не проветривали больше месяца или года.
Помещения первого этажа справа и слева были пусты: ни мебели, ни обоев, ни ковров, ни даже лампочек, лишь свечи, создающие причудливые игривые тени, так и норовившие дотронуться до Насти. Путница же по миру фантазий двигалась в сторону голосов, поднимаясь на второй этаж.
Однако вместо привычного взгляду и ожидаемого дощатого коридора и ряда дверей, взору открылась пренеобычная, если не сказать, поистине фантастическая картина. Ослепительно яркий тёплый свет, освещающий лаймовую траву, песочные горы, деревья, по текстуре напоминавшие подплавленную корицу. Щурясь с непривычки, позабыв, как выглядит мир иллюзий, Настя попятилась назад, но сзади не оказалось лестницы. Поморгав, она не заметила, как оказалась возле шоколадной скамейки (право, она именно так и выглядела!). Зажмурившись и заслоняясь от палящего солнца, Настя вдруг обнаружила, что теперь стоит яркая молочная ночь. А рядом на той самой шоколадной скамейке, обратившийся неизвестным образом в белый цвет, сидел немолодой, но и не старый мужичок, читающий сахарно-белёсую газету.
– Как-никак вы давно тут не были. Добро пожаловать. Снова. – звонко, не по годам просмеялся мужичок, по-доброму посмотрев Насте в глаза. – Ну, что ж, располагайтесь, милости просим. Чего желаете: ананас или грейпфрут? А может быть, вы предпочитаете чего-нибудь более экзотического? – он ехидно подмигнул ей, Настя невольно улыбнулась, – чего вы больше всего желаете? Давайте, посмотрим, – он легонько, если не любовно, дотронулся до её руки, посмотрел в глаза. Нет! В душу! В самые глубины, увидел в её озерце своё улыбающееся лицо и вернулся назад просветлённым!
Но вот его лицо начало грустнеть, тускнеть. Пока, наконец, черты не приняли грозовые оттенки, собеседник с силой вцепился в руку Насти, сжав так, будто бы от глубочайшей ненависти возжелал её оторвать. Его глаза завертелись в разные стороны, оголяя мутно-чёрные, нефтяные желтки. Монстр открыл рот, из которого полилась едкая, парообразная тёмная-тёмная кислота. Оттуда же вылезли паучьи клыки, он защёлкал ими прямо перед лицом Насти, начав оглушительно рычать: «лгу-у-унья!».
Настенька с силой вырвала руку. Яркая картиночка начала разрушаться: по расписанию вылезшее солнце вдруг погасло, обратившись во вторую луну, испускающую черноту; настоящая луна окрасилась в красный, из неё на гниющий луг