Подлинная история баскервильского чудовища. Михаил Харитонов
– видимо, хозяйка заведения. Откуда-то тянуло подгоревшим оливковым маслом.
Когда Ватсон вошел, все сразу замолчали.
Он присмотрелся и увидел наконец доктора Струццо. Тот сидел за угловым столиком возле единственного окна и сосредоточенно орудовал ножом. Рядом с ним стояла оплетенная бутыль с прозрачной жидкостью.
– А, вот и вы, Ватсон, – безо всякого удивления сказал доктор. – Присаживайтесь. Не желаете ли составить мне компанию? Здесь подают почти терпимое vino secco и съедобную carne di maiale.
Он крикнул что-то по-итальянски в зал. Хозяйка ответила на том же языке. Ватсон обратил внимание, что обстановка изменилась: пожиратели пасты вновь загалдели.
– Я вижу, вас тут хорошо знают, – сказал Ватсон.
– О, еще бы, – доктор широко улыбнулся. – Я иногда оказываю различные услуги моим соотечественникам, волею судеб заброшенным в этот громадный город. За это я имею право рассчитывать на их расположение. Вы, британцы, живете каждый в своей раковине, а мы, итальянцы, держимся друг за друга, как корни травы… Вы уверены, что не хотите вина? Да, и, наконец, снимите пальто, здесь натоплено так, чтобы даже южанин не чувствовал холода.
– Нет, – решительно сказал Ватсон. – Я пришел сюда по делу и не собираюсь задерживаться.
– Ваш друг уже нашел какие-то нити в том деле, о котором мы говорили сегодня утром? – прищурился Струццо. Любезность из его голоса куда-то пропала – как нитка, выскочившая из игольного ушка.
– Не будем испытывать терпение друг друга. Я намерен сделать вам предложение, – сказал Ватсон. – Десять тысяч фунтов за то, чтобы вы забыли эту историю и уехали из Лондона на родину.
– Десять тысяч? – презрительно сказал Струццо. – Это не деньги.
– Это почти все, что у меня есть, – спокойно сказал Ватсон. – Соглашайтесь и уезжайте. Вы больше ничего не получите.
– Нет, дорогой коллега, нет. У нас совсем другие планы. – Лицо итальянца исказила гримаса злого торжества. – Но начнем сначала. Ведь это вы убили Мери Кросс, не так ли?
– Да, – Ватсон сказал это без всякого волнения. Лицо его не дрогнуло ни единым мускулом, как у хорошего игрока в покер.
– Я это знал, – сказал Струццо.
– Каким образом? – поинтересовался Ватсон.
– Я расскажу вам об этом… чуть позже. Пока лишь намекну, что маленький бизнес Кроссов находился под моей защитой.
– Бизнес, нуждающийся в вашей защите? – поднял бровь Ватсон. – Ведь вы говорили, что Эммануил Кросс – модный художник?
Струццо неожиданно захохотал. В эту минуту никто не принял бы его за светского человека: столь явственно дала о себе знать неукрощенная натура дикаря.
Отсмеявшись, он налил себе стаканчик вина и сказал:
– О да, о да. Теперь, со смертью Анны, британская живопись понесла невосполнимую утрату. Девочка была практически незаменима. Такое сочетание невинности и бесстыдства надо еще поискать. Ничего, найдет другую.
– Что вы имеете в виду? – голос Ватсона